– Но они не лгут, они просто в это верят. – Миссис Питт подняла свой бокал, полный чистой, холодной воды. – Полагаю, вся история произошла тридцать лет назад, и в живых нет уже никого, кто был к ней причастен – во всяком случае, никого среди современных политиков. И эти люди вовсе не собираются объявлять теперь, что тогда все лгали.

– Но никто бы им и не поверил, – возразила Веспасия. – Влияние легенд, которые рассказывают нам о нас самих и оправдывают наши поступки, слишком велико, чтобы принимать во внимание какие-то неудобные факты и даты.

– Вы уверены в этом? – настойчиво допытывалась Шарлотта, подняв вилку зубцами вверх. – Чиннери не мог умереть позже? Может быть, того же числа, но в следующем году? И может быть, это сторонники Дристана убедили его в том, что собственные братья убили Ниссу, а потом отрезали у нее волосы, чтобы он напал на Дойлов и перестрелял их? А если все было так, как вы говорите, значит, люди Дристана знали, что это были Дойлы?

Она почувствовала, что сжимает вилку изо всех сил, а желудок ее сводит судорога.

– Да, они рассказали Дристану, как все было, стремясь к очевидному результату: чтобы он сошел с ума от ярости и горя и напал на врагов. – Голос старой леди посуровел. – Таким образом, католики получили возможность обвинять протестантов в соблазнении одной из их женщин английским предателем, что кончилось ее изнасилованием и убийством. А протестанты, в свою очередь, могли обвинять католиков примерно в том же самом, и теперь они клеймят за это всех нас. И никого не осталось в живых, чтобы все это опровергнуть.

– Но они знали, что Чиннери был мертв?

– Нет, сомневаюсь в этом, – покачала головой Веспасия. – Но они прекрасно знали, что его версия никого не убедила бы и что его отозвали бы из Ирландии, а этого им и надо было.

– Но как же с семьей Чиннери? – спросила Шарлотта. – Разве его родным не хотелось очистить от клеветы его имя? Ведь его обвинили в чудовищном преступлении!

– Для них Александр был чист, ведь он умер героической смертью в ливерпульской гавани.

– Но ведь никто не знает об этом! – сердито возразила миссис Питт.

– Да нет, в свое время знали. Это было в ливерпульских газетах того времени, а его семья жила в Ливерпуле.

– В газетах? – Молодая женщина уронила вилку. – Но ведь тогда это можно доказать!

– Кому? – сухо спросила леди Камминг-Гульд. – Людям, которые рассказывают легенды о Дристане и Ниссе? Поэтам и арфистам, которые поют песни у очагов при лунном свете и тем самым поддерживают жизнь мифов? Дорогая моя, знаешь ли ты, что Макбет был последним королем Шотландии, когда Шотландия простиралась к югу до самого Йоркшира, и он правил семнадцать лет в мире и благоденствии? – Ее серебристые глаза были полны иронии. – А когда он умер, народ похоронил его на особом, священном острове, где хоронили королей. За ним правил сын леди Макбет Лулак, как законный наследник по материнской линии. А она сама была замечательной женщиной, которая провела много реформ в интересах вдов и сирот.

Веспасия пожала плечами и воткнула вилку в кусок лосося.

– Но признать все это истиной – значит подорвать пафос одной из лучших трагедий Шекспира, поэтому никто не желает знать правды.

– Ну ладно, тогда я найду ту газету и докажу людям, что этот миф об изнасиловании и убийстве Ниссы английским солдатом Чиннери – чудовищное измышление, – убежденно сказала Шарлотта. – Правда о Макбете уже никого не может затронуть, но эта-то история еще жива!

Тетушка пристально посмотрела на нее.

– А ты уверена, что поступишь умно? От этого что-нибудь изменится? Люди очень сердятся, когда узнаю́т, что их верования и мечты ложны и иллюзорны. Чувство – вот что для них имеет значение. Это сила, которая поддерживает жизнеспособность мечты. Мы верим в то, во что хотим веровать.

– Но эта иллюзия питает ненависть… – начала было миссис Питт, но хозяйка перебила ее:

– Нет, дорогая, это ненависть питает иллюзию. Уничтожь этот миф – и вместо него будет сразу же создан другой.

Веспасия отпила немного воды и продолжила:

– Ирландскую проблему решить нельзя, Шарлотта, но, может быть, ты сумеешь заставить одного-двух человек взглянуть на случившееся иначе. Хотя я очень сомневаюсь, что они поверят тебе, пусть даже это напечатано в газете. Не знаю, как ты сможешь убедить их в своей правоте…

Шарлотта и сама этого не знала. У нее появилось одно практическое намерение, но она не хотела вовлекать в него старую родственницу, даже просто рассказав о нем. Молодая женщина лишь улыбнулась и продолжила есть.

Вскоре после этого миссис Питт покинула леди Камминг-Гульд, поблагодарив ее за помощь и совет, и, прежде всего, за дружеское участие. Затем, взяв кеб, она сразу же отправилась в Британский музей. Войдя в читальный зал, Шарлотта спросила мрачного и очень официального служителя, нельзя ли просмотреть ливерпульские газеты за 1860 год и ирландскую печать за тот же период. По счастью, у нее в сумочке были крошечные дамские ножнички. Она обычно носила их с собой, потому что они нередко оказывались очень кстати в разных срочных случаях – как и пилка для ногтей, иголка с ниткой, наперсток и несколько золотых булавок, которые миссис Питт тоже всегда держала при себе.

– Да, мэм, – ответил служащий мрачно. – Извольте следовать за мной, мэм.

Он пошел по узкому проходу между огромными длинными полками с книгами и подшивками газет, пока не нашел ей свободный столик, после чего сказал, что сейчас принесет газеты.

За соседним столиком сидел молодой человек с угрожающими усами и невероятно усердным выражением лица. Казалось, этот посетитель совершенно поглощен чтением политического памфлета. Он читал настолько внимательно, что казалось, почти не дышал.

С другой стороны расположился пожилой джентльмен военного облика, который злобно поглядел на молодую женщину, словно она вторглась в закрытый мужской клуб, – и, учитывая то, что она задумала, его неудовольствие было более чем обосновано.

Ей принесли газеты, и она поблагодарила служителя очаровательной улыбкой, но понадеялась, что все-таки не настолько очаровательной, чтобы он ее запомнил.

Через четверть часа усердного чтения Шарлотта нашла обе нужные ей статьи. Гораздо труднее было изобрести способ, как незаметно их вырезать. Как ей было известно, делать вырезки из газет в библиотеках – уголовное деяние, карающееся законом. Очень некстати сейчас будет оказаться под арестом и быть сопровожденной в полицейский участок собственного мужа с обвинением в вандализме и самой вульгарной краже!

Шарлотта повернулась к военному джентльмену и улыбнулась ему. Тот смутился и отвернулся. А молодой человек, изучавший революционный памфет, и так не замечал ничего вокруг.

Миссис Питт стала перелистывать газету и вдруг громко чихнула.

Военный джентльмен вздрогнул и неодобрительно посмотрел на нее. Она опять лучезарно ему улыбнулась. Он совсем растерялся, покраснел и стал искать в кармане носовой платок, чтобы высморкаться. Шарлотта вытащила платочек, обшитый кружевом, и протянула ему, улыбаясь еще ярче.