Мартен проглядывает документы и протягивает Пьеру:

– Эта справка – временное удостоверение личности. Паспорт ваш, скорей всего, найдется. Я думаю, вас ограбили не воры…

– Спасибо, месье, я все понял…

– Привыкайте, Дюран. Здесь приходится быть мудрым…

В дымке дождя возникает автобус. Из дверей с руганью и прибаутками вываливается, окутываясь паром, разгоряченная толпа пассажиров. Пьер выдергивает сумку из толкучки, опускает чемодан. Люди раскрывают зонты, разбегаются, трогается автобус. Пьер остался один.

За стеной проливного дождя призрачно проступает высотный фасад университета. Огромная площадь пустынна.

Пьер идет, оглядывая памятник Ломоносову.

В вестибюле сектора “Г” университетского общежития дежурный в милицейской форме проверяет бумаги Пьера, сверяется со списком.

– Так… Дюран – шестой этаж, ключи на этаже у дежурной…

Он пропускает его через турникет. Двери лифта открываются, из кабины высыпает стайка девушек. Они с любопытством оглядывают насквозь промокшего Пьера и проходят, смеясь и громко разговаривая.

В полутемном просторном холле стоят будки телефонов-автоматов, кожаные диваны и кресла, кадки с фикусами и пальмами. Дежурная, немолодая полная тетка, ведет Пьера по коридору. Она останавливается у номера 636 и, услышав голоса, толкает дверь. За дверью – блок из двух комнат и прихожая с душевой и туалетом. В одной из комнат за распахнутой дверью плавают клубы дыма, трое парней примостились за столом с бутылкой и закуской.

– Начинается… Криворучко, обратно шалман развел? А накурили! Окно откройте, охламоны!

Микола Криворучко, широкоплечий, плотный парень, выходит в прихожую. Дежурная отпирает дверь в соседнюю комнату, протягивает ключи Пьеру:

– Ну, вот, все прибрато, белье чистая… Устраивайтеся.

– Андревна, ты шо така злыдня? Земляк с Полтавы приехав на химфак…

– Ты мне пожар устрой! Соседа тебе привела. Француз, между прочим…

Она уходит. Микола с улыбкой протягивает руку Пьеру:

– Первый раз живого француза бачу… Микола.

– Пьер. Очень приятно.

– Давай к нам. Со знакомством по махонькой…

– Я… я сейчас не могу.

– Гляди, опоздаешь…

Пьер заходит в комнату, прикрывает дверь. Из динамика на стене льется бодрая песня. Он распахивает окно, за которым видны корпуса университета, все в зелени, начинающей желтеть. Он окидывает взглядом свое жилище – стол, два стула, металлическая койка, шкаф.

Дверь распахивается. С порога Микола с ухмылкой протягивает налитый стакан, краюху черного хлеба с салом и соленый огурец.

В аудитории негде яблоку упасть – сидят на ступеньках, стоят, преобладают девушки. Пьер что-то записывает в тетрадке, поднимает голову. Внизу на кафедре профессор расхаживает вдоль доски.

– Работа текстолога часто представляется каким-то сухим педантизмом, крохоборством, но, по существу, эта работа далека от крохоборства и сухости – в ней исследователь пытается проникнуть в мастерскую гения, подсмотреть его творческую работу. И, глядя на черновик Пушкина, мы не столько понимаем, сколько смутно чувствуем в нем, как в неподвижной, застывшей лаве, следы бурного творческого извержения. Идя последовательно по следам работы поэта, мы невольно заражаемся его волнением. Это особого рода наслаждение – “следовать за мыслями великого человека”. Поздравляю вас с началом учебного года…

Аудитория зашумела и потянулась к выходу.

В коридоре посреди толкучки Пьер разговаривает с соотечественниками – Луи и Марселем.

– Ни одной хорошенькой!..

– Не знаю, надо мной такая блондиночка сидела!..

– Я говорю: “я хочу заниматься Достоевским”, – рассказывает Луи. – “К сожалению, у нас нет семинара по Достоевскому…” Где же заниматься Достоевским, как не в Москве?

– А я записался в семинарий профессора Гудзия по Толстому. Помнишь, Осоргина нам давала его хрестоматию по древнерусской литературе? Симпатичный старикан… А ты?

– Семинар по Маяковскому. Профессор Дувакин…

Разговор прерывают две запыхавшиеся девушки.

– Товарищи французы! Меня зовут Тамара… Вы ведь французы?

– А меня Аня! Мы французскую литературу изучаем, нам же интересно поговорить с живыми носителями языка…

– Bonjour, mesdemoiselles! – отчеканивает Луи.

Девушки дружно прыскают и покрываются пятнами.

– Нет, серьезно! Надо же познакомиться!..

– Вы в секторе “Г” живете? На шестом? Вас сколько французов?

– Анька, подожди… В общем, мы предлагаем…

– Нас пятеро. Дюран живет на шестом, мы на седьмом.

Подходит молодая женщина, секретарь деканата, и вмешивается в разговор:

– Дюран, зайдите в деканат. Звонили из гостиницы. Кажется, ваш паспорт нашли…

У себя в комнате Пьер натягивает брюки. В дверь заглядывает полуголый сосед Микола:

– Будь другом, одолжи свитерок на понос.

Пьер озадаченно смотрит на него.

– Красенький такой, я у тебя видал… Я ж не съем, отдам утром. По-соседски!

Пьер нерешительно достает из шкафа свитер, протягивает Миколе. Тот мгновенно натягивает его и выскакивает в прихожую к зеркалу над умывальником. Свитер едва не лопается на бугае Миколе, рукава ему коротки, он их засучивает и оборачивается к Пьеру:

– Шерше ля фам!

В фойе хрипит патефон, под фокстрот “Истамбул” танцуют Марсель с Аней. Микола в красном свитере в компании парней пьет и закусывает. У пианино группа девушек окружила французов. Луи разливает вино “Лидия” и со смехом рассказывает:

– Приносят кофе с лимоном. Кофе ужасный. “А можно кофе без лимона?” Официант пузатый, гордый, как испанец. Ресторан пустой, никого, я один, “Якорь” на улице Горького… “Пожалуйста, это же так просто – налейте кофе и не кладите лимон”. Он говорит: “Вы, наверно, иностранец, у нас такой порядок – кофе только с лимоном”.

Девушки смеются. Пьер ловит на себе угрюмый взгляд девушки в очках, одиноко сидящей на диване.

– Зачем же заострять на недостатках, Луи? – говорит Тамара. – Можно подумать, у вас во Франции все в ажуре… При желании, конечно, можно найти какие-то недоработки. Ведь у нас много хорошего, у нас замечательные люди!

Луи несколько ошарашен. Подходят Аня с Марселем.

– А вы танцуете рок-энд-ролл? Научите нас?

В углу Микола поднимает стакан и кричит:

– “Три мушкетера” – любимая книга советской молодежи! Ура!

– …Конечно, мы с уважением относимся к французскому народу, – говорит Тамара, нервно оглядываясь на Миколу. – А как французский народ относится к СССР? Нам это неизвестно…