Мы добрались до дома Сауля Товара на Коста-Кебрада всего за двадцать минут. Сауль жил в разбросанном по склону поселке с видом на бухту Арния и пляж.

За двадцать пять лет там почти ничего не изменилось.

Дом явно был ему велик. Все в нем выглядело очень по-мужски; нигде не было заметно следов дочери, жившей здесь всего несколько месяцев назад. Огромная гостиная, скорее библиотека, вся заставленная книгами, некоторые из них лежали на полу стопками. У меня было ощущение, что я проник в его мозг. Саулю явно было не по себе, пока мы незаметно осматривали его жилище.

Каминную полку украшала реплика кантабрийской стелы со знаменем и небольшая коллекция кинжалов и наконечников от копий — я так и не понял, было ли это оригинальное кантабрийское оружие, насчитывающее более двух тысячелетий, или же скромные копии с оригиналов, найденных в продолжение целой жизни, проведенной на урочищах, — я не обладаю достаточными познаниями, чтобы что-либо утверждать.

— Давайте лучше поговорим на террасе, морской бриз разряжает обстановку, — нервно предложил Сауль.

Мы с Эсти согласились и перешли на террасу в задней части дома, откуда можно было прямиком добраться на небольшой пляж Арнии. На востоке виднелись очертания утесов Лиенкрес и остров Кастро. Эсти была в восторге от сурового скального пейзажа; я же отлично знал коварство этого моря, я так и не примирился с прошлым, и растущее напряжение, которое я постоянно ощущал, вернувшись в это проклятое место, разъедало оставленный пулей шрам у меня на голове.

Наверное, виной тому была всего лишь сырость. Неприятные ощущения, не более.

Мы уселись в деревянные кресла, слишком большие для крошечной Эсти, утонувшей в огромных подушках, и ждали приглашения что-нибудь выпить, которое так и не последовало.

— Итак, вы хотите сказать, что нашли тело Ребекки? — сказал Сауль, потирая руки, которые, как мне кажется, он плохо контролировал.

— Нет, Сауль. Тело Ребекки не найдено. Скорее всего, его не найдут никогда, учитывая поворот, который приобрело расследование ее исчезновения в последние дни. Видите ли, у нас есть весьма достоверные сведения о том, что она жива.

Огромные руки Сауля, всегда такие выразительные, резко затормозили и застыли в неподвижности.

— Как… Что значит «жива»?

Он откинулся на спинку кресла, потом улыбнулся. Это была самая настоящая, самая искренняя улыбка, которую я видел в последние столетия.

— Но… а фотографии? Мы же сами видели ее мертвой! На фото была моя дочь, не какая-то другая девочка. Это была Бекка… и она была мертва.

— По сведениям, которые мы получили, Ребекка сбежала из дома и инсценировала свою смерть, чтобы ее не искали. Она сама изготовила и выслала фотографии, притворившись на них мертвой.

— Значит, это правда… она жива… И вы это обнаружили, а я так долго не верил в вашу эффективность! Вы не знаете, как страстно я мечтал услышать эти слова, эту потрясающую новость… — произнес Сауль хриплым от волнения голосом.

Он поднес руки к лицу и смущенно вытер слезы — воплощение радости, облегчения, неподдельных чувств человека, ставшего свидетелем чуда. Затем неуклюже поднялся с кресла и подошел ко мне, желая меня обнять. Я поспешно вскочил и тоже обнял его.

Это было крепкое, искреннее объятие истинной благодарности. Такое в нашей работе встречаешь нечасто. Я толком не знал, как на это реагировать. Я знал наизусть все правила, как сообщать хорошие и плохие новости, однако в этот момент ничего подходящего на ум не приходило.

— И… где она? Могу я ее увидеть? Можно с ней поговорить? Мне так много нужно ей рассказать…

— Сауль, похоже, вы нас неверно поняли, — прервала его Эстибалис похоронным голосом. — Вам лучше вернуться назад в кресло.

— Так жива она или нет? — нетерпеливо переспросил он, ничего не понимая. — Не шутите с этим, прошу вас. Я и так достаточно настрадался.

— Как мы уже объясняли, нам удалось получить свидетельские показания, и у нас появилась новая версия, которую еще предстоит проверить. У нас нет доказательств того, что эти показания верны, но мы решили, что в первую очередь следует сообщить о них вам. Вы хорошо знаете свидетельницу — она член вашей семьи — и должны рассказать о ней как можно больше, чтобы мы поняли, можно ли относиться к ее словам серьезно.

— Женщина — член семьи? Но это же не моя сестра Сара? Сара не могла сказать вам ничего подобного…

— Это не Сара, Сауль, — перебила его Эсти.

Перебила не очень вовремя. Мне хотелось бы услышать, чем закончится его фраза.

— Кто же тогда? У меня не такая большая семья.

— Твоя невестка, Лурдес Переда.

— Что? И вы доверяете этой мошеннице? — воскликнул он, и щеки его покраснели от напряжения.

Приблизительно такой реакции я и ожидал. Голден, похоже, тоже не очень доверяла Саулю, учитывая серьезность ее обвинений.

— Твоя невестка утверждает, что навещала Ребекку в этом доме в апреле девяносто третьего года, в день ее исчезновения. Она обнаружила, что девочка складывает вещи в рюкзак, поскольку решила уйти из дома: она только что родила, потеряла ребенка и решила уйти. По показаниям Лурдес, она вместе с твоей дочерью подделала фотографии, чтобы все считали Ребекку мертвой и больше не искали. Они не хотели, чтобы полиция заподозрила, что Ребекка жива и сбежала.

— И что она сделала с Ребеккой? Куда она ее увезла? Невозможно спрятать четырнадцатилетнюю девочку, чтобы этого никто не заметил!

— Она рассказала, что обратилась на черный рынок и купила Ребекке фальшивый паспорт. Много лет они жили в Амстердаме, где твоя невестка работала в компании «Циско». Она утверждает, что подделала бумаги, сделав Бекку своей приемной дочерью.

— Амстердам… я оплакивал ее в Фонтибре, а вы говорите, что Ребекка преспокойно жила в это время в Амстердаме?

— Как ты оцениваешь… вероятность того, что это правда? — осторожно спросил я, хотя вышло, возможно, чересчур резко. Я тоже был напряжен и взволнован.

— Мне сложно представить, что Ребекка меня бросила.

Я не знал, как реагировать на столь категоричную фразу.

— Объясните подробнее, — попросила Эсти.

— Я не хочу говорить сейчас об этом. Ваш источник, то есть моя невестка, была позором всей семьи. Они с женой почти не общались. Лурдес всегда была манипулятором и мошенницей. Не исключено, что ей и в тюрьме довелось посидеть — я десятилетиями ничего о ней не знал. Ходили слухи, что она чуть ли не деньги фальшивые печатала. У нее не было постоянного места жительства, она постоянно пряталась от закона. Моя жена очень страдала из-за Лурдес, ее махинации подкосили здоровье моих тестя и тещи… Не знаю, честное слово, не знаю, как относиться к тому, что она вам рассказала.

— Любопытно… А вот твоя невестка утверждает, что это ты прятал от нее сестру, женившись на ней, когда она была еще совсем девочкой.