– Верно.

Корвин вскочил, и Кейт невольно отшатнулась, ожидая вспышки гнева, но принц лишь отошел к окну и уткнулся лбом в стекло. Кейт терпеливо ждала, не желая нарушать его мысли.

Наконец Корвин обернулся. Его глаза блестели.

– Ты сказала, что можешь управлять человеческим разумом. Твой отец применил магию к моему, и из-за этого он заболел?

Кейт почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица. Еще месяц назад она бы с негодованием отвергла подобное предположение. Теперь же, после всего случившегося, после того, что она узнала о самой себе и что пережила в горах Торнволла, отрицать эту возможность было не так-то просто.

– Не знаю, Корвин. Я не верю, что мой отец был способен на подобное. А даже если и способен, ума не приложу, как это вышло.

Корвин кивнул, опять машинально потирая шрам.

– Зато я выяснила, почему он платил деньги «Заветному клинку». – Кейт шагнула к принцу, ощущая такое напряжение, что казалось, еще чуть-чуть – и нервы лопнут, точно перетянутые струны.

– Выяснила? И почему же?

– Он… – Кейт запнулась, щеки вспыхнули.

Неразрывный обет не позволял ей произнести больше ни слова. Она не могла рассказать ни о Киране, ни о Возрождении – вообще ни о чем, что узнала в тот день.

– Прости, не могу. – Кейт покачала головой. – Это все магия. Я поклялась. Меня связали заклятием.

Корвин сжал кулаки.

– Поверь мне, я очень хочу тебе рассказать, но не могу. Может быть, мейстер Рейф…

– Так Рейф тоже в этом замешан? – Корвин внезапно выпрямился. – Ну конечно же!

– Да-да. – Кейт умиротворяюще подняла руки. – Полагаю, по возвращении из Пенлока он сам все тебе объяснит.

Корвин смерил ее взглядом, и гроза наконец-то разразилась, хотя повод оказался несколько иным.

– Эта тайна связана с болезнью моего отца?

Кейт прикусила губу, не зная, что может рассказать, а что – нет. Она не ожидала, что разговор примет такой оборот.

– Я не могу ответить на твой вопрос. Поверь мне, Корвин, никому точно не известно, что случилось в ту ночь между нашими отцами. Ни мне, ни мейстеру Рейфу. Очень жаль, но это правда.

– Разве я могу тебе доверять? Ты же столько лет меня обманывала.

– Корвин, это нечестно! Диких казнят лишь за то, что они – дикие. Нас травят, как бешеных собак. – На ее глаза навернулись слезы, сердце ныло от страха за Кирана, за Тома, за себя саму. – Дикая я там или нет, я все та же Кейт. Я – это я.

Корвин потупился, словно не желая на нее даже смотреть, и уставился на клеймо урора, водя по нему пальцем. Когда он поднял голову, гнева в его глазах уже не было.

– Ты права, – серьезно и печально сказал принц. – Я понимаю, у тебя не было выбора. Но и ты меня пойми. Когда я думаю, на что был способен твой отец, мне становится не по себе. Нельзя даже представить… – Он осекся, точно его посетила какая-то неожиданная мысль. – Впрочем, кое в чем ты ошибаешься, – с жаром продолжил он. – Есть человек, который достоверно знает, что тогда произошло.

– Кто же?

– Мой отец. Кому знать, как не ему.

– Тут ты, конечно, прав, – с запинкой проговорила Кейт. – Однако король Орвин – душевнобольной. Ты же сам мне об этом говорил.

– Да, говорил. А у тебя есть способность читать в разумах людей.

Кейт не сразу поняла, о чем он толкует, – настолько дико прозвучали его слова.

– Ты же можешь это сделать, правда? – спросил Корвин, позабыв обо всех своих сомнениях.

– Даже не знаю…

Мысли стремительно проносились в голове. Кейт почувствовала, что ее захватывает эта идея. Неужели все так просто, и ключ от загадки у нее в руках? Вдруг забрезжила надежда.

– Но хочу попытаться.

– Отлично. – Голос у Корвина немного дрожал, голубые глаза сияли. – Значит, договорились. Может быть, нам удастся раз и навсегда разобраться с этой тайной.

– Да, – кивнула Кейт, уговаривая себя не принимать его азарт за доброе расположение.

Или это был первый шаг? Даже если она ошиблась, и Корвин все равно на нее ополчится, уже неважно. У нее появился шанс узнать правду. Ради правды стоило рискнуть.

КОРОЛЕВСКИЕ ПОКОИ ПРОПАХЛИ болезнью. Кейт буквально чувствовала привкус тоскливой прели. Король сидел в мягком кресле у окна и бессмысленно таращился в одну точку. На улице вечерело. Медлить было нельзя, с закатом дикая магия исчезнет, и они упустят свой шанс. Кейт была на взводе: сюда могли войти в любой момент.

Или, чего доброго, Корвин мог ни с того ни с сего передумать и вызвать золотоплащников. По пути сюда они не обменялись ни словом, принц избегал даже случайных прикосновений.

– Добрый вечер, отец, – сказал Корвин, подходя к королю, не обратившему на сына никакого внимания. – Кейт, давай, приступай. У нас мало времени. Скоро слуги принесут ему ужин, а я должен отправиться на пир.

Кейт кивнула, не в силах ответить. Ее пугала не только перспектива проникнуть в разум короля, но и то, что Корвин будет при этом за ней наблюдать. Все равно, что раздеться перед ним, причем совершенно не ощущая его любви. Принял ли он ее такой, какая она есть, – большой вопрос.

Не глядя на Корвина, Кейт приблизилась к королю. При взгляде на слабого, измученного человека внутри все сжалось от сострадания и отвращения. Да, Орвин сильно изменился. Она думала, что Корвин, описывая состояние отца, невольно преувеличил последствия недуга. Оказалось, нет. Что-то было неправильно в происходящем. Она вдруг почувствовала себя так же, как в Кочевом лесу или при обращении к разуму драконов.

Собравшись с духом, Кейт положила руку на плечо короля, зажмурилась и потянулась к нему своей магией. Едва прикоснувшись к его разуму, она поняла, что совершила ошибку. Вокруг нее, точно капкан, сомкнулось чужое заклинание. Ловушка, установленная на таких, как она.

«Или как мой отец».

Открыв глаза, Кейт увидела, что чар-камень на шее Орвина засветился, посылая сигнал создавшему его чародею. Она попыталась высвободиться, но было поздно. Заклинание не отпускало. Помимо своей воли в нее вливались мысли и воспоминания Орвина, будто вода прорвала запруду. Их было слишком много, разум короля превратился в омут, куда Кейт неумолимо затягивало. И вот она уже видела мир его глазами, тонула в его памяти. Корвин и комната исчезли, время замедлилось. Кейт очутилась в прошлом…

Раннее утро. Едва занялась заря. Орвин лежит в постели. За всю ночь он так и не сомкнул глаз. Последний год его часто мучает бессонница. Постель стала холодна после смерти жены.

В коридоре слышатся шаги, затем – стук в дверь. Хейл. Орвин понимает, кто пришел, еще до того, как конюший заходит в опочивальню. Он явился, чтобы продолжить вчерашний спор. Он попытается убедить его не поддерживать создание инквизиции, хотя Орвин ясно дал понять, что усилия напрасны. Инквизиция нужна. Она справедлива. Диких надо приструнить. Сторр прав: корона должна защищать подданных от опасностей, а дикие чрезвычайно опасны. Все, даже маленькие дети. Дикий, устроивший пожар на рыночной площади, был мальчишкой, но сколько же горя, боли и страданий он причинил невинным, которые не могли защититься от напасти.