– У него уже был шанс выбрать между мной и долгом. И разрешилось все не в мою пользу.

– Да, возможно, он не заслуживает твоей искренности. – Сигни твердо взглянула в лицо Кейт. – Делиться сокровенным всегда рискованно, и не только для дикого, но и для обычного человека. Корвин может тебя оттолкнуть. Однако если получится, ты наконец-то станешь самой собой. Неужели оно того не стоит? А кроме того, – Сигни дернула плечом, – подумай о Киране. Во власти принца изменить его жизнь в лучшую сторону. По-моему, ради брата стоит рискнуть.

– Том тоже заслуживает лучшей жизни, – заметила Кейт, и сердце защемило от страха и надежды.

Сможет ли она? Осмелится ли?

– Как и ты, Кейт, – с жаром ответила Сигни. – Ты обязана бороться за свое счастье.

В ДЕНЬ ВТОРОГО ИСПЫТАНИЯ Корвин проснулся на заре и отправился в конюшни. Всю неделю с начала военных состязаний он почти не спал. В замок десятками прибывали сановники из всех двенадцати городов Инея, и принц постоянно вынужден был с кем-то встречаться. Целыми днями он наблюдал за турнирами, скачками и прочими потешными состязаниями в честь пятидесятилетия объединения страны. Прежде эти игрища были его любимейшим развлечением. Если бы верховная жрица не назначила испытание именно на это время, он бы и сейчас с удовольствием поучаствовал в турнирах. По вечерам голова так гудела, что Корвин часами не мог успокоиться и заснуть. Физическая усталость могла бы помочь, но, к сожалению, сидя на аудиенциях и трибунах особо не устанешь. Прошедшая ночь была хуже всех. Корвина изводили странные тревожные сны о невероятном черно-белом коне.

Увидев у загородки своего денника Корвина, жеребчик заржал и насторожил уши. Человек и конь пристально вглядывались друг в друга. Корвин вошел в стойло. Конь попятился, замотал головой, заплясал на месте. Он все еще дичился. Грумы побаивались его и самое большее, на что отваживались, – выводить на пастбище.

– Тихо, тихо, парень. – Корвин осторожно протянул к нему руку. – Что это ты сегодня так разошелся?

Жеребчик вновь помотал головой и потянулся к Корвину. Раздул ноздри, фыркнул. Принц стоял неподвижно, позволяя ему обнюхать себя. Мягкий бархатный нос ткнулся ему в ладонь. По телу Корвина пробежала дрожь. Может это, конечно, расшалилось воображение, но он так не думал. Жеребчик вел себя, как обыкновенная лошадь, однако ничего обыкновенного в нем не было. Принц провел рукой по гладкой мускулистой шее. На черной шкуре ярко выделялось несколько белых прядей гривы.

Внезапно Корвин припомнил свой сон: он скакал в бой на черно-белом коне, будто слившись с ним в единое целое, а с кораблей под алыми парусами на морской берег высаживались тысячи безликих солдат. Впрочем, с таким конем Корвин ничего не боялся. Он чувствовал, что готов сразиться с целым миром, и его ждет победа.

Вот только теперь принц ничего этого не ощущал. Вчера ему сказали, что на втором испытании его ждет лабиринт. Небесный лабиринт.

Задание было совсем не похоже на то, которое выпало в свое время Борвину. Дедушке пришлось охотиться в Нефритовом лесу на какое-то мифическое чудище, описать которое он не удосужился. При взгляде на каменные плиты, висевшие над землей, Корвин подумал, что уж лучше бы он поохотился, даже если та тварь в лесу была невидимой. Лабиринт выглядел непреодолимым и бессмысленным нагромождением валунов. Их было около сотни, беспорядочно громоздившихся над полем. Некоторые располагались совсем рядом, другие – в отдалении. На одних были лестницы, уходящие вверх, на других – лестницы, ведущие вниз, на третьих – винтовые, на четвертых – прямые, как стрела. Имелись и медленно вращающиеся камни с отверстиями посередине. А на самой вершине лабиринта находилась узкая плита, где на зеркальном пьедестале лежала украшенная самоцветами корона. Все, что требовалось, – добраться туда первым.

Непростая задача.

– Если бы я умел летать, – со вздохом пробормотал Корвин и провел ладонью по морде жеребчика.

– Ваше Высочество беспокоится из-за испытания?

Голос напугал и принца, и коня. Последний отскочил, едва не отдавив Корвину ногу, и забился в дальний угол денника. С бьющимся сердцем Корвин вышел и натянуто улыбнулся канцлеру Рендборну. Впрочем, он был рад его видеть.

– Да как вам сказать… – Корвин кашлянул. – Нет ли у вас случайно еще какого-нибудь полезного дневника или карты лабиринта?

– Увы, – шутливо развел руками мейстер. – В одной из своих книг я видел рисунок некоего летающего устройства. Книга, правда, принадлежит перу Мелькора Безумного. Вряд ли Ваше Высочество рискнет ему довериться.

– Вы правы. По-моему, смертным, будь они в здравом уме или нет, не пристало подниматься на такие высоты.

– Отличное наблюдение, мой принц, – хохотнул Рендборн, и его смех успокоил Корвина. – Но ведь тут замешаны сами боги.

– Боги или магия? – Корвин приподнял бровь, вспомнив предположение Даля, когда они оба впервые увидели каменный лабиринт: «Выглядит так, словно над всем этим поработал стихийный. Аэромант или террамант или тот и другой вместе взятые».

Хотя вопрос Корвина был скорее риторическим, Рендборн ответил:

– А есть разница?

Канцлер поднял правую руку ладонью вверх. Сияние чар-камня в перстне отразилось на плитках пола.

Корвин озадаченно посмотрел на Рендборна. С одной стороны, его слова отдавали богохульством, с другой – что-то в них было. Почти все, с чем он столкнулся со дня начала урора, могло быть достигнуто при помощи волшебства – стихийной магии или орденского чарословия. Туман на вершине Астериона напоминал деяние гидроманта, а посланные Корвину видения – результат орденских заклинаний. Принц подозревал, что образы отца и сиванского мальчишки мог извлечь из его памяти какой-нибудь спирит. Вот разве что конь… Он оглянулся на стойло. Никакой магии не под силу сотворить такого коня. Рендборн, похоже, думал о том же.

– Ваше Высочество, вам известно, что мой предшественник на этом посту однажды получил предложение продать знак урора вашего отца?

– Вы шутите? – Корвин перевел взгляд на канцлера.

– Вовсе нет. – На лице Рендборна было написано отвращение. – Один богатый купец из Индры посулил ему горы золота и драгоценных каменьев.

– Но зачем?

Корвин вспомнил Марру, пытаясь понять, какая выгода купцу от волчицы, покорной только королю.

– Полагаю, затем же, зачем моим подчиненным присылают десятки прошений в день на разрешение торговать с Гильдией магиков. Там простирается целый мир, но вся магия сосредоточена у нас, в Инее. А это животное, – Рендборн показал на коня, – есть чистое волшебство. Многие не погнушались бы подлым убийством, лишь бы им завладеть.

У Корвина по спине пробежал холодок. Он не понимал, какую пользу можно извлечь из жеребца, зато прекрасно понял, что его смерть выгодна врагам Инея. Прежде всего, сиванскому Богу-королю. Конь был символом власти и могущества Норгарда. В голову закралась новая тревожная мысль.