махнула на мать, отвернулась от нее и тихо заплакала.

Конверт зашевелился, и все внимание Авроры переключилось на него. Медленно покачивая младенца, она вышла из палаты.

* * *

Инджеборг разлеглась в кресле, согнув ноги в коленях. Белое шелковое платье едва ли не сливалось с ее бледной кожей. Рядом поставили три стола, заполненных букетами, вазами, корзинами цветов, но она не замечала их.

Услышав детский лепет за дверью, Инджеборг вздрогнула, и грудь ее впала так сильно, словно она выдохнула весь воздух из легких.

– А вот и мы! – в комнату зашла женщина на вид лет сорока, до боли похожая на саму Инджеборг, как если бы та была ее дочерью: такая же зеленоглазая, те же волнистые каштановые волосы. Только наряд ее был куда проще, и на глаз можно было легко определить, что даже в замке при королевской особе она не может позволить себе носить дорогие одежды.

«Она из Краусов, – пронеслось в сознании Саши. – Одна из родственниц Люка, моего дедушки».

В руках, прижав к груди, она держала серый конверт. Ее нежный взгляд ненадолго задержался на младенце внутри, и, чуть наклонившись к нему, она поцеловала его в лоб.

– От маленьких детей всегда так приятно пахнет… О, это все от мистера Марголиса?

Инджеборг закатила глаза.

– Жаль деньги, которые были пущены на эти вычурные подарки.

– Ну что ты, он же любя. У вас ведь родился сын, такое большое событие в наши дни. И прекрасное пополнение в семье.

– Дирк? Любя? – Инджеборг смерила ее взором, полным чувства раненой гордости, но взгляд ее вдруг смягчился и наполнился озарением. Она опустила голову, как если бы осознала: «Она ничего не знает. Что толку с ней ругаться?»

– И все-таки Аврора подобрала прекрасное имя, – переключила внимание на младенца женщина. – Саша Клюдер. Это звучит. Она сказала, что когда-то тебя хотели так назвать.

– И слава богу, что не назвали. На мой взгляд, имя ужасное. «Защитник человечества». Так пафосно и бессмысленно.

– Ну, кто знает? – беспечно пожала женщина плечами. – Вдруг оно станет пророческим?

Инджеборг пропустила реплику мимо ушей.

– Марлин, я очень устала и хочу побыть одна.

– Но прошло уже два месяца. Неужели ты по-прежнему не хочешь даже взять его на руки?

Инджеборг устало покачала головой.

– О, дорогая, я так надеялась, что послеродовая депрессия обойдет тебя стороной.

– Моя депрессия началась в тот день, когда я узнала о том, что беременна, – произнесла королева более обходительным тоном. – Марлин, как сестра моего отца, скажи, он действительно радовался моему рождению?

Марлин подошла к ней поближе. Придерживая младенца одной рукой, второй она погладила племянницу по плечу.

– Конечно, милая. Очень любил. И он так ждал тебя!

Инджеборг обняла свои колени и сцепила пальцы в замок.

– А как он выглядел в такие моменты? – робко спросила она.

– Очень взволнованным и невероятно вдохновленным. Он лично отбирал акушеров, заплатил им хорошенько, чтобы они были внимательными. – Марлин села на подлокотник и покачала младенца. – Он был прекрасным братом, о котором только можно мечтать. Бывало, когда родители ругались, он забегал ко мне в комнату с широкой улыбкой, включал детский канал, да погромче, и рассказывал истории из жизни. Мне было десять, когда его не стало, и я никак не могла понять, как это – умереть. Как это – больше не увидеть его. Я стояла на похоронах и не могла понять, почему гроб с ним опускают в землю и… О, милая, прости, я забылась, – стерла она слезы с щек Инджеборг. – Не надо было мне говорить об этом.

– Я очень скучаю по нему, – произнесла Инджеборг горьким, сдавленным голосом, опустила голову ей на колени и заплакала.

– Мы все очень скучаем, – приласкала ее Марлин.

Инджеборг подняла заплаканное лицо, и взгляд ее ухватился за конверт. Она смахнула слезы, сглотнула и неуверенно произнесла:

– Дай его мне.

Марлин застыла, точно переваривая услышанное. Она оторвала конверт от груди и медленно передала его Инджеборг, приговаривая:

– Держи крепче.

Инджеборг взяла младенца, высоко подняв плечи и раскрыв рот.

– И правда, так сладко и приятно пахнет, – с удивлением заметила она.

Марлин вскинула правую бровь и улыбнулась.

– Он очень милый. – На глазах Инджеборг выступили слезы, и, прежде чем они скатились бы по щекам, она быстро передала младенца обратно. – Но я не смогу его воспитать. Я не знаю как, и… не хочу брать на себя такую ответственность. Пусть это сделает кто-нибудь другой. Тот, кто умеет обращаться с детьми. У меня был не лучший пример для подражания, а твои родители хоть и ругались порой, но всегда мирились, любили друг друга и до сих пор вместе.

– Предлагаешь мне?

– Я не смогу его ничему научить, Марлин. Я даже не знаю, как показать ему, что люблю его… – грустно улыбнулась Инджеборг и покачала головой. – Нет, я даже не знаю, люблю ли его. Мне кажется, я не смогу нормально относиться к нему. По очень многим причинам. Я выполнила свой долг – родила наследника, и больше рожать ни за что не стану. Да и еще один страдалец Клюдер будет лишним, так что, раз уж все-таки родился, пусть вырастет нормальным человеком. Надеюсь, отцовские гены не испортят его.

Марлин вновь осмотрела младенца, словно видела его впервые, и взгляд ее наполнился бескрайней любовью.

– Я воспитаю его хорошим человеком.

Инджеборг улыбнулась ей.

– От хорошего человека иного и не ожидаю.

* * *

Следующее, что увидел Саша, было похоже на мелькающую фотопленку. Десятки оживших снимков проносились перед глазами в черной пустоте.

Вот Марлин в белом сарафане в синий цветочек придерживает одной рукой мальчика на вид девяти месяцев. Мягко покачивая его, она широко улыбается ему и что-то оживленно лопочет, пока тот смотрит куда-то в сторону.

А вот Марлин демонстрирует Инджеборг и Авроре его способность ходить. Делая уверенные шаги в сторону Марлин, он улыбается и, дойдя, крепко сжимает платье на ее коленях и издает радостный возглас.

Вот ребенку уже год. Он стоит, сжимая чью-то юбку в кулачке. Несколько маленьких девочек в пышных платьицах, придерживаемые руками родителей, неуверенно подходят к нему, но он словно не замечает их и смотрит себе под ноги. Когда девочка берет его за руку, он поднимает на нее рассеянный взгляд, избегая глаз, а затем убирает руку и прячется за ногами взрослого.

Вот ребенку уже полтора года. В шортах, рубашке с коротким рукавом, гольфах и ботиночках он сидит на ковре в детской комнате и выстраивает кубики в ряд. Марлин рядом произносит:

– Меня беспокоит, что он так редко говорит и не реагирует на свое имя.

– Саша, – тут же зовет его Аврора, опускаясь на колени перед ним, – Саша, милый.

Малыш даже не вздрогнул.

В глазах бабушки Саша, наблюдая со стороны, видит неприятное осознание. Но на смену ему быстро приходит надежда.

Она поглаживает его по голове, перебирая непослушную копну каштановых волос.

– А что же Инджеборг? Где она