— Что ты творишь?! — с ревом входит в помещение азиат среднего роста. Он окидывает меня оценивающим взглядом, разводит руками, остановившись в центре, и смотрит на потягивающую спиртное Адель. — Мы договорились, что я получу Фазу. Ты пообещала помочь. А что я получил, дав тебе в распоряжение своих джигитов? Обвинение в нападении на ресторан, полный гостей, новоиспеченную невестку Чеха и одного жмурика?

Господи, неужели кто-то погиб?! По позвоночнику ползет парализующий мороз. Стараюсь не верить в услышанное. Горячие новости не всегда правдивы. Вероятно, кто-то серьезно ранен, а его уже в список жертв вписали. Но кто? Камиль? Мама? Варька? КТО?!

Мужчина приближается ко мне на пару шагов, и я могу его разглядеть. Наполовину седой, с темными мелкими глазами и широким носом. Черты его лица плавные, гладкие, но все равно отталкивающие. Веет от него кровью, холодом. И мне нетрудно догадаться, кто почтил меня своим вниманием.

Шаман!

— Ради этой потаскушки Камиль тебе любую голову на блюде принесет, — ухмыляется Адель. — Проси у него кого угодно. Нужен Фаза? Будет Фаза!

Он протяжно вздыхает и мотает головой, будто отгоняя наваждение.

— Шайтан! — ругается, потирая подбородок. — Я уже припугивал его ею!

— Что? — Адель едва не давится сигаретным дымом. Сереет, закашлявшись и отпив глоток из полупустого стакана.

— Знаешь, что он сделал?! — Шаман сурово направляется на эту стерву. — Заставил моего сына рыть себе могилу! А потом… отпустил, — шипит он.

Чувствую, как уголок моих губ приподнимается. Камиль умеет быть убедительным. Любого заставит от страха хвост поджать.

— В моем роду такое не забывается! — продолжает Шаман. — Он свою женщину отстоял! Дал понять, что готов вопрос по-мужски решать! Сыну моему вторую жизнь подарил! А что сделала ты?! Поклялась достать мне Фазу, но в итоге настроила против меня всех! Ты свой авторитет под откос пустила и меня за собой потянула, падшая женщина!

Она бледнеет настолько, что губная помада приобретает более насыщенный цвет, становится похожа на густую кровь, превращая Адель в настоящего монстра — жаждущего и незнающего пощады.

— За сына тоже надо мстить, — собирается она после недолгой паузы. — Ты уважаемый человек. А Камиль всего лишь мелкая сошка. Никто в здравом уме не займет его сторону.

— После того, как он вытащил кучу толковых парней из тюрьмы, никто в здравом уме не займет сторону его врага! — выкрикивает Шаман, брызжа слюной. — Аллах! Я был о тебе лучшего мнения, Адель! Столько сделок успешно провернули, столько каналов наладили… Ты не просто ошиблась, ты опозорилась! — Он выхватывает у нее стакан и швыряет его в стену. — Мне нужен Фаза, но не ценой собственной жизни, безмозглая змея! Ты же мать! Неужто думаешь, я рискну будущим своих детей, подставляясь ради предателя, который и так покойник?!

Да разве она когда-то думала о детях? Лучиана в Италии выросла. Артур под тотальной опекой Чеховского. Не мать, а кукушка с проспиртованным мозгом.

Адель вздрагивает, когда стакан разбивается на куски, а вслед за ним летит початая бутылка.

— А знаешь, — хмыкает Шаман, вынимая пистолет из внутреннего кармана куртки, — есть способ решить созданные тобой проблемы. Просто прикончить тебя. Я стану героем в глазах Камиля Асманова, вернув ему жену. Не потеряю уважение партнеров. Обрету новых друзей.

— Ты же шутишь? — нервно улыбается Адель, попятившись к стене. — Мы с тобой не один год сотрудничаем…

— И каждый год мне хотелось послать тебя к шайтану, — признается Шаман, прицеливаясь в заплакавшую Адель. — Это же ты убедила меня, что Владиславу Люкову можно верить, когда он на прокурорской дочке женился. Я поверил, что он к властям поближе подбирается ради всех нас. И что? А Люков взял и всех нагнул!

— Шаман… Шаман… Богом клянусь, это Роман. Он! Чех! Он вел переговоры с Люковым. Именно он уверил меня, что все в порядке.

— Ты серьезно? — вырывается у меня. Плевать, что я вмешиваюсь в чужой разговор. Толком не знаю, о чем речь, но поведение Адель все больше меня шокирует. — Ты сейчас предаешь родного брата, чтобы спасти свою шкуру? Какая же ты дрянь.

— Ты вообще заткнись, подстилка чужих мужей!

Шаман смотрит на меня, переводит взгляд на Адель и снова на меня.

— Так вот в чем дело, — констатирует он, вновь обратившись к ней. — Женская ревность. Не собиралась ты помогать мне, Адель. С этой несчастной разобраться хотела. Ты только что окончательно упала в моих глазах. Ниже просто некуда.

Я осознаю, что для Адель это конец. Меньше всего хочется мешать Шаману разделаться с ней, но желанием всю оставшуюся жизнь вспоминать, как ее убили у меня на глазах в день нашей с Камилем свадьбы, тоже не горю. Вздрагивать в кошмарных снах, вспоминать эту кобру всякий раз, когда смотрю на Лучиану и Артура. Нет, достаточно того, что я уже пережила из-за нее.

— Не убивайте ее, — прошу я. — Пожалуйста.

Шаман и Адель удивленно смотрят на меня. Даже не знаю, кто из них обескуражен больше.

— У нее же дети.

— Дочка, ты если не поняла, я тебе поясню: она собиралась убить тебя, — отвечает Шаман.

— Это не первая ее попытка. Возможно, и не последняя. Но вам не надо марать руки ее кровью. О том, что вы не участвовали в моем похищении, и так все узнают. Я сама расскажу. Вы получите свою награду. А она — свое наказание, — я кое-как киваю на Адель. — Отдайте ее Чеху. Пусть семья решает, что с ней делать.

Шаман хмыкает, сощуривает свои и без того мелкие глаза и опускает пистолет.

— Она только что спасла тебе жизнь, Адель. Дура ты. Ой, дура! — качает он головой, а она закрывает лицо руками, начинает хныкать и стекает по стене. — Освободите заложницу, недоноски! — велит он своим громилам.

Я благодарно выдыхаю, не веря, что все почти закончилось. Сейчас Шаман позвонит Камилю, скажет, где мы находимся, и я наконец-то вернусь к мужу. Если, конечно, донесшийся с улицы раскатистый хлопок не предвещает бурю…

Глава 29. «Она — мой воздух»

Камиль

Склад на Южном оказывается пустым, как и следующий, и два других. Время идет, а от похитителя тишина. Не знаю, должно ли это хоть немного меня успокаивать. Что сейчас с моей девочкой? Она страдает? Она напугана? Ее пытают?

Убью! Каждую тварь убью, что прикоснется к ней!

Сжимаю рулевое колесо так, что белеют разбитые костяшки пальцев. Курю одну за другой, успевая сминать сигаретные пачки. Пью какую-то дрянь, которая должна действовать почище дури, но нисколько