меча выверено и точно, руки пульсировали не от боли, а от силы. Она с детства тренировалась каждый день, готовясь к Столетнему турниру. Играла не с куклами, а с клинками. Не заплетала косички, а плела щиты из лозы.

На мгновение Айсла мысленно вернулась в лес диких во время редких тренировочных вылазок. Терра сидела на дереве, наблюдая, как подопечная движется, как рассекает воздух ее меч. Как летят в вырезанные в коре мишени стрелы. Как всякий раз, с любого угла, попадают в цель метательные ножи.

Откуда-то донеслись хлопки. Терра аплодировала, лишь когда Айсла овладевала новым приемом. Тем, что позволял повесить на стену еще один клинок.

Но теперь аплодировала не Терра.

Руки Авроры сомкнулись, и стекло пробила лоза, такая тонкая и незаметная, что проскользнула между клинков, между пластин брони.

И обвилась вокруг шеи Айслы.

Та ахнула. Петля крепко сжала ее, перехватывая дыхание, в шею, прямо у гортани, вонзился шип.

Аврора стояла прямо перед ней и смеялась. Снова зааплодировала, довольная собой.

– Ты что, вернулась? Ты же была свободна, птичка моя. – Аврора прищелкнула языком, неожиданно разочарованная. – И сама полетела прямиком обратно в клетку.

Стелларианка сжала кулак, и лоза затянулась крепче, заставляя Айслу рухнуть на колени. Она срезала лозу у корня. Однако плеть вокруг горла осталась на месте.

Оро и Грим со страхом наблюдали, сражаясь со своими путами. Кровь струилась по их лицам, по рукам и ногам. Шипы ранили мужчин тысячи раз. Появление Айслы будто прервало медленную пытку двух правителей.

А ведь у них даже не было шанса ее остановить… они не могли воспользоваться силами еще до того, как их украла Аврора. Просто потому, что Айсла предложила встретиться в Зеркальном дворце.

И все же… в этом месте имелось свое преимущество. Пусть Оро и Грим в ловушке, но и Аврору замок ограничивал только силой диких. За пределами этого зала ее новые возможности были бы безграничны. Она владела способностями всех шести народов. Такого еще никогда не случалось.

И хуже всего было то, что ее не связывало ни одно из проклятий, так как именно она их и создала. Ослабила остальные народы, сделала легкой добычей.

Нет. Аврора не должна покинуть Зеркальный дворец.

Даже если это означало, что Айсла тоже останется здесь навсегда.

Дикая резко взмахнула клинком. Лоза, обвивавшая ее шею, была толщиной всего в палец. Лишний сантиметр – и перережешь собственное горло.

Но мечи Айслы были ее прямым продолжением. Не обладая никакой силой, она посвятила им всю свою жизнь.

Лоза бессильно свесилась с ее шеи.

Айсла подняла клинки и бросилась на Аврору. Правительница стелларианцев призывала древесную кору сквозь зеркала, создавала шипы и швыряла их в Айслу.

Но та сбивала все на лету. Перетекала по залу, словно вода. Движения ее были точны, словно удар молнии. Быстры, словно звезды, несущиеся к земле. Мечи двигались независимо, ритмично, подобно пульсации крови в венах, подобно звону под сводом стеклянного купола, который эхом отражал треск леса, что все призывала и призывала Аврора.

Приближаясь, Айсла ощутила на щеках дорожки горячих слез. Величайшее предательство совершил не Грим. Не Терра с Поппи.

Его совершила Селеста. Она притворялась подругой Айслы. Ее сестрой.

Айсла была одинока, а Селеста этим воспользовалась. И все же, даже после случившегося, крохотным предательским уголком сердца дикая любила подругу.

Аврора усмехнулась, увидев на ее лице отголоски боли.

– А у вас могло бы получиться, – произнесла стелларианка. – Снять проклятия. Я не рассчитывала, что Оро узнает о Сердце. Вы двое могли бы сломить чары, если бы только набрались смелости убить одного правителя. И конечно, оставался вопрос о первоначальном преступлении…

Айсла резко повернулась, готовясь к удару целого древесного ствола. Она свалилась на пол, из легких на миг вышибло воздух – и он тут же вернулся. Целебный эликсир все еще тек в жилах, помогая. Шипастая лоза пробилась сквозь броню и рассекла бок, пуская ручейки крови. Айсла закричала, но мгновение спустя рана сомкнулась, срастаясь.

Тяжело дыша, с мечами наголо, дикая продолжала идти к Авроре.

– Первоначальное преступление – это не использовать Сердце, – сквозь зубы процедила она и разрубила обвившую ногу лозу толщиной с ее же бедро. Туда же сунулась вторая, пытаясь оттеснить Айслу к стеклу, где извивались в путах, истекая кровью, Оро и Грим, но дикая рассекла ее на подлете. – И вовсе не любовь солярианца к дикой. Верно?

Нет. Подобные жестокие проклятия рождались только из по-настоящему страшного проступка. Первоначальным преступлением не могла стать любовь или великая сила… чтобы породить столь великую злобу, должна была пролиться кровь.

Причем непростая.

В юности Айсла узнала о том, что шесть правителей отдали жизни в обмен на пророчество, которое поможет снять проклятия. Поппи и Терра рассказывали, как жертвоприношение возглавила ее собственная прародительница, отдав свою жизнь первой.

Но теперь Айсла вдруг подумала, что, возможно, ее предшественница не жертвовала собой.

Возможно, она была мертва еще до того, как правители узнали о проклятиях.

Глаза Авроры блеснули. Как будто на миг она ощутила боль…

Вспомнила поступок, который изменил ее навсегда и стал основой для проклятий, истязавших народы пятьсот лет.

Но мгновением позже ее лицо снова наполнилось злобой, и Аврора вскинула руки вверх.

Потолок разлетелся на осколки под натиском дюжины деревьев, обрушившихся на него одновременно. Айслу засыпало битым стеклом. Она закричала, ее кожа расходилась и лопалась – и тут же смыкалась под действием целебного эликсира.

Деревья безжалостно ринулись в бой, бросая Айслу на колени. Прежде чем они ее раздавили, Аврора сплела пальцы и перевила ветви в прочную клетку.

Сверху все еще осыпалось стекло. Айсла подняла взгляд на стелларианку.

– Птичка моя, – покачала головой Аврора, стоя в другом конце зала. – Тебе стоило остаться у диких.

Но Айсла не была заперта в клетке. Не совсем. Даже в своей комнате, под замком, она всегда могла открыть себе окно наружу. Айсла выхватила из-за спины звездный жезл, готовая унестись прочь из ловушки…

Но лоза выбила артефакт из руки. Айсла бессильно смотрела, как он прокатился по полу к ногам Грима. Тот поднял на нее взгляд. По вискам сумрачного текла кровь. Лицо кривилось, грудь тяжко вздымалась, словно ему больно даже дышать. Но он выдавил:

– Сердце, – его голос был едва слышен. – Твое сердце, Сердцеедка.

Ее сердце? Айсла вспомнила стрелу, пронзившую ее насквозь. И жгучую боль, подобную удару молнии. Она должна была умереть. Даже эликсир диких, даже Клео не могла спасти от такой раны.

Только Сердце могло.

Айсла прижала руку к груди, и ее обожгло… только не болью шрама, как она теперь поняла…

А тем, что горело внутри.

Сила в ее чистейшем воплощении. Когда Сердце исцелило Айслу… оно ее отметило.

«Твое сердце. Оно принадлежит не только тебе». Тогда дикая не поняла слова Грима. Но теперь все осознала.

Айсла ощутила его притяжение через весь остров. Из своей комнаты. Там, где она оставила его вместе с письмом Оро. Сердце пело ей ту же песню, что дикая услышала, едва ступив на остров. Зов, подобный птичьему крику у нее над ухом, холод, подобный морозу, от которого немел кончик языка на острове Луны.

Айсла ощутила его – и воззвала к нему.

Протянула руку. Разжала пальцы.

И сквозь стекло влетело нечто, похожее на дольку солнечного света. Сердце прыгнуло ей в ладонь, и Айсла вся засветилась.

Ее пальцы сомкнулись, и клетка разлетелась на куски. Сила диких хлынула сквозь Разрушитель нескончаемым потоком. Ветки раскидало по залу. Что-то блеснуло у ноги – Создатель уз, – и Айсла быстро сунула иглу в карман.

А мгновением позже уже неслась к Авроре.

Глаза стелларианки широко раскрылись от удивления, черты лица исказились и начали меняться, пока она не превратилась в Селесту.

Селеста.

Айсла не дрогнула, как надеялась Аврора. Дикая выхватила Создатель уз. Воткнула один острый конец себе в ладонь.

А второй вонзила в сердце лучшей подруги.

Крик Айслы был животным, гортанным, он разнесся по всему Зеркальному дворцу. Лицо исказилось в агонии. Самая близкая подруга… сестра.

Сила хлынула через