Это были дорогие подарки.

Пуавр же не сопроводил свое послание даже корзиной неочищенных бананов, не говоря уже о чем-нибудь более существенном – щедростью губернатор Иль-де-Франса никогда не отличался… Скорее наоборот.

Министры, прочитавшие его послание, только посмеялись над стилем и отправили бумагу по назначению – в мусорную корзину.

Но Пуавр решил не сдаваться – настрочил еще один обвинительный текст, с чайным фрегатом Вест-Индской компании отправил во Францию. И опять нулевой результат – письмо губернатора вновь оказалось в мусорном ведре.

Трудно было сбить с нахоженной тропки губернатора Пуавра, добиться своего он решил во чтобы то ни стало: взялся за третье послание.

Управление колониями Франции новый король передал в ведомство морского министра, министром же назначил очень энергичного человека – Сартина. Сартину было дело до всего, начиная с укрупнения калибра корабельных пушек и стволов береговой артиллерии, кончая тем, какую кашу едят матросы на боевых фрегатах и чем занимаются проститутки Марселя в свободное от основной «работы» время.

Прежние покровители Беневского министр иностранных дел герцог д’Эгийон и морской министр граф де Бонна отошли в сторону.

Сартин читал гневные письма и доносы Пуавра, читал отчеты Беневского, сравнивал их и отправлял бумаги губернатора Иль-де-Франса в знакомое место, а значит, – в никуда.

«Пуавр злился, но ничего не мог поделать, – писал Владимир Балязин. – Тогда он решился на последнюю крайность: через подкупленных им придворных сумел, минуя министров, передать в руки нового короля жалобу на Беневского и его покровителей. В этой жалобе он обвинял Беневского в полном пренебрежении интересами Франции, в опасном вольнодумстве, которым он, по словам Пуавра, заражал всех окружающих его людей – не только европейцев, но что страшнее всего – туземцев. Он обвинял Беневского в растрате казенных денег и в личном обогащении за счет короля…»

В общем, губернатор обкладывал Беневского со всех сторон – решил взять его если не мытьем, так катаньем. Выстрелы Пуавра, похоже, достигли цели – в один из угрюмых весенних дней 1776 года на Красном острове появились грозные королевские чиновники – контролеры Белькомб и Шевро.

Оба – сердитые, раздосадованные тем, что им пришлось покинуть праздничный уютный Париж и отправиться на край краев земли щипать какого-то Беневского, о котором они никогда не слышали. Настроены контролеры были решительно и первым делом затребовали к себе все финансовые бумаги главы Долины волонтеров.

Искали нарушения тщательно, высунув языки от усердия, читали не только то, что было начертано в строчках и графах, читали то, что находилось между строчками, – и это изучали прежде всего, в первую очередь.

Потом придирчиво обследовали Долину волонтеров, каждый дом, каждый камень, каждый клочок земли, засаженный банановыми деревьями, несколько дней провели в Луисбурге в поисках места, где Беневский мог бы закопать золото, драгоценные каменья и деньги – такого места не нашли, перебрались в крепость Августа и только что построенный, свеженький форт Сен-Жан.

Этим контролеры не ограничились – начали вызывать к себе на допросы европейцев, проживавших на Мадагаскаре, показания записывали очень тщательно, но ничего худого, свидетельствующего о том, что Беневский действовал вопреки интересам Франции и Его королевского величества, не нашли.

Более того, контролеры постарались повидаться с вождями нескольких племен. встретились в том числе и с королем Хиави, – порасспрашивали вождей о Беневском, в ответ услышали только хорошие отзывы.

Результат был совсем не тот, который ожидал хитрый Пуавр, – контролеры от имени короля выразили Беневскому благодарность, выдали бумагу с большой яркой печатью, свидетельствующую о том, что в действиях Беневского не обнаружено ничего такого, что бы шло во вред Франции и ее достопочтимому монарху, передали Морису мешок с деньгами – целых четыреста пятьдесят тысяч ливров и на корабле, который терпеливо дожидался их в порту, отплыли во Францию.

Вот так закончился грозный визит контролеров Белькомба и Шевро. Пуавр кусал локти от досады, но ничего поделать не мог: он пожинал плоды дел своих. Надо было менять тактику.

Пуавр перестал слать кляузные депеши в Версаль: понял, что сам может с этими депешами здорово вляпаться и вообще, это бесполезно – тем более, что из Парижа уже приходили новости (и не одна), где Пуавр был выставлен, как кляузник. Только этого ему не хватало!

И что же придумал губернатор Пуавр?

Первое – он стал засылать на Мадагаскар своих людей, которые распространяли слухи о том, что Беневский – это вовсе не Беневский, который два десятилетия назад сложил голову где-то в Австрии, Беневский, которого видят на Мадагаскаре – это страшный белый колдун Мнакафу. Мнакафу, чтобы жить вечно, пожирает сердца мальгашей. Именно сейчас Беневский и делает это на Красном острове.

Тревожная новость эта приходила, в основном, из глухих деревень, расположенных на берегу Мозамбикского пролива, приходили и подробности преступлений Белого колдуна – обычно он спускается ночью по лунному лучу на землю, через дымовые отверстия попадает в хижины и выедает у спящих людей сердца.

Спящие даже не чувствуют, как он это делает… Утром их находят мертвыми.

Распространением недоброй молвы Пуавр не ограничился – с Иль-де-Франса один за другим начали прибывать пакетботы, нагруженные водочными бочонками и привлекательными, хотя и недорогими дарами – бусами, латунными гребнями, расписными веерами, шелковыми платками, прочей незначительной, но приятной чепухой, – но больше всего на пакетботах было, конечно же, водки.

Обитатели мальгашских деревень валялись, не просыхая, по паре недель в лежку в своих хижинах – капитаны пакетботов свое дело знали, как сельские пастыри церковные обряды: мальгаши получали бочонки регулярно.

В общем, плохая молва приползала в Долину волонтеров с западного – Мозамбикского побережья. Беневский выслушивал эти новости со спокойным, почти каменным лицом.

Взорвался он чуть позже – когда безмятежным апрельским вечером, сиреневым от хорошо прогретого воздуха ему сообщили, что около деревни Ватумандри бросил якорь неведомый военный корабль, с которого высадились человек двадцать пять солдат и матросов, окружили деревню кольцом и забрали всех молодых женщин и мужчин. Загнали их в трюм.

Оставшимся в домах старикам объяснили, что таково веление Беневского – задержанные люди будут проданы в рабство. Деньги, которые выручат от продажи, пойдут на укрепление форта Августа.

Старики поверили этому сообщению и уселись в погребальный кружок. Вскоре раздался их тихий сдавленный плач.

Рассвирепевший Беневский недолго метался по своему дому, в себя он пришел скоро, на лице его возникло жесткое выражение.

– Ну что ж, – произнес он свистящим шепотом, – если вы хотите войну, то вы ее получите…

Войны с Пуавром Беневский не боялся, но сейчас в схватку вступили силы более могущественные, перед которыми губернатор Иль-де-Франса был обычным сосунком, еще не научившимся ходить, а именно Вест-Индская компания, у которой имелись не только чайные клиперы, но и боевые корабли, с современными пушками и хорошо вымуштрованные солдаты, деньги и отлично организованная шпионская сеть с ядами, кинжалами и широким набором средств, предназначенных для уничтожения людей. Перед Вест-Индской компанией губернатор Пуавр был мелким шалунишкой, рядовым несмышленышем, недожаренным сморчком.