Третий урок стал, наверное, самым болезненным. Я многое переосмыслила после того, как Брэд объявил, что хочет помириться с Дженис. Сначала мне стало очень жалко себя, потому что меня бросил любимый мужчина. И только позже, отрешившись от собственных переживаний, я поняла, что Брэд пошел на огромную жертву из любви к сыну. Он не хотел мириться с Дженис, но так любил Коди, так хотел, чтобы мальчик рос в полноценной семье, что отодвинул собственные желания на второй план. К сожалению, я повела себя далеко не так благородно. Да, я разобралась в его побуждениях, и мне стало не так больно, но я отнеслась к нему далеко не так милосердно и снисходительно, как могла бы.

Звякает колокольчик над дверью — наверное, кто-то из ранних пташек пожаловал за пряжей… Я надеялась, что покупательницу обслужит Маргарет, но она заполняла бланки заказов, поэтому я кладу чек на письменный стол и спешу в торговый зал.

Увидев Брэда, я невольно прикладываю руку к груди и улыбаюсь во весь рот — куда там Маргарет!

— Привет, красавчик! — говорю я.

— Привет, красотка!

Мы бесконечно долго стоим на одном месте и молча улыбаемся друг другу. Наконец он протягивает ко мне руки. Второго приглашения не требуется. Мне кажется, что я не бегу к нему, а лечу по воздуху! Все, кому случилось в те минуты проходить мимо «Путеводной нити», наверняка с радостью наблюдали за нами. Мы с Брэдом обнимаемся и целуемся, целуемся, целуемся…

Наконец, мы с большим трудом и нехотя отходим друг от друга.

— Ты во всем прав! — кричу я, гладя его по лицу. Я испытываю потребность все время прикасаться к нему. — Я повела себя как ревнивая дура и обманула тебя. Обманула! У меня никого нет, Брэд. Прости меня. Мне очень стыдно!

— И мне тоже — за все, что я тебе тогда наговорил. От тебя уйти труднее, чем от Аликсовых эклеров!

Я смеюсь и дружески тычу его пальцем в бок. И тут же — мне нужно все время чувствовать его рядом с собой — обнимаю его и прижимаюсь к нему всем телом.

— Значит, никого у тебя нет? — шепчет он. — И не было?

— И не было. Ты — мой единственный любимый мужчина.

— Навсегда? — спрашивает он.

Посмотрев ему в глаза, я прошептала:

— Это легко устроить.

Брэд расправляет плечи.

— Я ждал, что ты это скажешь. Лидия, пора! Нам с тобой давно пора… Я едва не потерял тебя. Я люблю тебя, Лидия, и никогда не переставал тебя любить. Коди тебя любит. Чейз тебя любит, и…

Я заглушаю его слова поцелуем. Все и так ясно! Он крепче хватает меня за талию, отрывает от пола и кружит по комнате.

— Лидия Хоффман, неужели ты в самом деле согласна выйти за меня замуж?

— Да!

Предлагая мне руку и сердце, Брэд многим рискует. Моя болезнь может вернуться. Кроме того, не знаю, разрешат ли мне врачи иметь детей… Но не нужно портить радость. Мы женимся не ради меня, а ради нас с Брэдом и Коди. Ну и с Чейзом, конечно. Мы станем настоящей семьей!

— Лидия! — Маргарет вышла из кабинета и осторожно окликает меня.

Обернувшись, я улыбаюсь:

— Будешь подружкой невесты на моей свадьбе? Она переводит взгляд с меня на Брэда и обратно:

— Вы женитесь?

Я киваю.

— Так как, ты согласна или нет?

— Еще бы! — восклицает Маргарет.

Я обвиваю руками шею Брэда и кладу голову ему на плечо.

Клянусь, когда я оглядываюсь по сторонам, весь торговый зал полон волшебной пыли!

По словам Авроры, Маверик уже вернулся с покерного турнира на Карибах, но объясниться с Элизой не пытался. Хотя Элиза ни о чем не расспрашивала дочь, Аврора наверняка передала отцу, что Элизе известно о его болезни. До последней ссоры Маверик то и дело приглашал Элизу посмотреть свою квартиру, но она упорно отказывалась.

А потом они поссорились, и Маверик больше не приглашал ее к себе. Элиза его не винила. Сейчас она жалела о своей несдержанности. Не в силах больше выносить неизвестность, она решила сама сходить к нему в гости.

Маверик купил квартиру в новом доме, в приятном районе недалеко от Авроры и от центра Сиэтла. Выйдя из автобуса, Элиза заметила, что неподалеку находится медицинский центр.

С тех пор как она узнала, что у Маверика лейкемия, невыносимая тяжесть давила ей на сердце. Почему он молчал? Впрочем, Элиза понимала причину его скрытности. По ночам, лежа рядом с ним на узкой односпальной кровати, она часто чувствовала, что он хочет что-то ей сказать.

Тогда она подозревала: бывший муж собирается признаться, что снова играет. Так как слышать об этом она не хотела, то притворялась спящей. Ей не хотелось портить сладостные минуты близости.

Швейцар любезно показал ей, какую кнопку нажать на панели домофона. Маверик ответил со второго гудка; Элизе показалось, что у него усталый голос.

— Это я. Можно подняться? — тихо спросила она.

— Конечно!

Зажужжал домофон, и дверь в холл открылась. Квартира Маверика находилась на пятнадцатом этаже. Выйдя из лифта, она увидела, что он стоит на пороге и ждет ее.

Увидев его радостную улыбку, она едва не споткнулась. День за днем, неделю за неделей она читала ему мораль, ехидствовала и отвергала его. Какая же она дура! Сколько драгоценного времени пропало зря… Увидев его сейчас и вспомнив, что он умирает, Элиза неожиданно расплакалась — громко, навзрыд. Дрожа всем телом, она прижала обе ладони ко рту.

Маверик тут же нежно обнял ее за плечи и повел к себе. Не выпуская ее, закрыл дверь ногой.

— Элиза, Элиза, — шептал он, гладя ее по лицу. — Что с тобой? Моя храбрая девочка никогда не плачет!

— Мне… так… плохо! — От его сочувствия и ласковых слов ей стало еще горше.

— Почему? — спросил он, пытливо заглядывая ей в глаза.

— По всему… Ох, Маверик, какой я была дурой и… какой недоброй… с тобой!

— И не без причины.

— Я никогда не была тебе хорошей женой, и…

— Как и я для тебя — хорошим мужем.

— Я люблю тебя! — призналась она, рыдая. Элиза долго пыталась отрицать очевидное, а сейчас больше не могла. Она любит Маверика всем сердцем. Когда она узнала, что он приезжает, ей не захотелось его видеть, потому что сила собственной любви ее пугала.

Не выпуская Элизу, Маверик поцеловал ее в макушку.

— Я всегда любил тебя. Всегда!

Она подняла на него полные слез глаза.

— Я знаю, но…

— Как ты думаешь, почему я так и не женился вторично?

Ее этот вопрос тоже интересовал, но спрашивать как-то не хотелось. Судя по всему, возможности у него были — как, наверное, были и другие романы. Но все это сейчас не важно. Даже его страсть к азартным играм утратила свое значение.