пели в ту ночь на окровавленных склонах высоты «Элиан-1» вьетнамцы, сражавшиеся с другими вьетнамцами, в последней битве, в которой Франция сражалась как серьезная сила в Азии.

К полуночи остатки десантников из парашютно-егерского полка, Иностранного легиона и вьетнамского батальона снова зачистили «Элиан-1» в рукопашной схватке. Ошеломленные бойцы Вьетминя начали отступать. Когда рассвело, Бижар ввел на «Элиан-1» только что прибывшую 7-ю роту 2-го парашютного батальона Иностранного легиона капитана Делафона. Капитан был убит ранее тем же вечером снарядом коммунистов и роту теперь возглавлял лейтенант Лекур-Гранмезон, бывший свидетелем всего сражения со своей позиции в резерве на ОП «Доминик-3». Он также был непосредственным свидетелем контратак 1-го парашютного батальона Иностранного легиона и 5-го вьетнамского парашютного батальона и знал, чего ожидать. Но огонь противника по «Элиан-1» ослабел и наступающий дневной свет обнажил бойню на этой позиции. Около 400 погибших коммунистов лежали вперемешку с многочисленными погибшими французами. Из двух небольших рот 2-го батальона 1-го парашютно-егерского полка одна прекратила свое существование, потеряв 10 убитыми, 21 пропавшими без вести и 66 ранеными, включая лейтенанта Рюйтера. У 1-го парашютного батальона Иностранного легиона и вьетнамского парашютного батальона также было потеряно около 100 человек. И все же они захватили и удержали «Элиан-1» и они будут удерживать его в течении двадцати долгих дней и ночей битвы. Роты оставались на «Элиан-1» в течении сорока восьми часов, истекали там кровью и возвращались на отдых. Затем следующая рота растерзывалась в клочья на вершине этой высоты. Тела друзей и врагов на «Элиан-1» заваливались тонким слоем мешков с песком и просто песка и использовались в качестве облицовки брустверов, только для того, чтобы снова и снова быть разорванными прилетающими снарядами. Французы оставались на «Элиан-1» почти до самого конца. Когда «Элиан-1» наконец пал, Дьенбьенфу оставалось жить всего несколько дней. Несмотря ни на что, подобно «группе братьев» из шекспировского «Генриха V», французские десантники в Дьенбьенфу праздновали день Святого Криспина.

После успешной контратаки на «Элиан-1», Лангле еще раз реорганизовал оборону Дьенбьенфу. Звание и старшинство производства больше не учитывались. Единственным критерием для командования были собственные заслуги офицера. Ряд подполковников и майоров оказались отстраненными или были переведены на второстепенные должности, не имеющие ничего общего с их званием или прошлым опытом. С другой стороны, фактическое управление сражением теперь полностью находилось в руках «Десантной мафии». Лангле разделил всю основную позицию на пять кварталов (районов) и назначил командовать каждым из них одного из своих самых доверенных помощников. Брешиньяк был назначен командовать Пятью холмами; Шенель из 2-го батальона тай командовал равнинными районами к востоку от Нам-Юм; Гиро, хотя и был ранен, принял командованием над северной частью собственно Дьенбьенфу; Турре командовал ОП «Ястреб-перепелятник»; а Вадо взял запад и юг Дьенбьенфу. Бижар теперь официально стал заместителем Лангле по контратакам и отныне делил с ним командный пост. Каждое утро в 09.00 проходило совещание, на котором присутствовали пять командиров районов, плюс Лангле, Бижар, полковник Вайан (начальник артиллерии), офицер, отвечающий за операции по снабжению (обычно майор де Бринон), Герен из ВВС и офицер, представляющий полковника де Кастра.

Прогрессирующая отстраненность, если не отчуждение де Кастра от битвы были частью процесса, который по сей день не совсем понятен даже тем людям, которые были этому свидетелями. Безусловно, каждый день Бижар считал своим долго лично докладывать де Кастру о решениях принятых командной группой во время утреннего совещания. Очевидно, его более уравновешенный характер лучше подходил де Кастру, чем более взрывной Лангле. Обычно эти доклады оставляли мало места для дальнейшего принятия решений номинальным командующим укрепрайона, за исключением, возможно, того, чтобы изложить зачастую жестко прямолинейные сообщения от командиров-десантников, в терминах более приемлемых для утонченных ушей тылового командования в Ханое. На 11 апреля 1954 года, помимо Лангле в оборонительном периметре Дьенбьенфу находилось шесть подполковников и около двадцати майоров. И все же, судьба Дьенбьенфу, да и всей войны в Индокитае, находилась в руках Лангле и его маленькой «группы братьев». Позже Бижар сказал, что утренние совещания служили не только для того, чтобы уточнить ситуацию в лагере, спланировать контратаки и установить графики поставок снабжения, но также (и возможно, прежде всего) служили ценным стимулом для поднятия боевого духа. Он выразил это простыми словами: «Наше товарищество было превосходным — и в конце концов, мы дрались за наши шкуры».

Противник также переосмыслил ситуацию. Зиапу было ясно, что завоевание Дьенбьенфу лобовыми атаками ценой уничтожения значительной части его регулярных войск сыграет на руку французскому верховному командованию. Для многих подчиненных Зиапа ситуация в Дьенбьенфу после первых быстрых, но дорого обошедшихся побед над французами, теперь опасно напоминала некоторые сражения, в которых Народная Армия сражалась против французов на подготовленных позициях и которые стоили ей чрезвычайно тяжелых потерь. Нет никаких сомнений в том, что неделя с 11 по 18 апреля была той, в течение которой боевой дух на стороне коммунистов был самым низким, а на французской стороне — самым высоким. Фактически, французская радиоразведка в укрепрайоне перехватывала взволнованные сообщения от командиров низового звена, сообщавших, что некоторые подразделения отказывались подчиняться приказам. Пленные открыто признавали, что в некоторых случаях их заставляли идти вперед под реальными угрозами быть застреленными в спину их собственными пулеметчиками. Поэтому Зиап решил вернуться к испытанной тактике ведения окопной войны на Ипрском выступе Первой мировой войны. С десятками тысяч кули, занятых на строительстве дорог на путях снабжения, каждая французская позиция вскоре была окружена паутиной штурмовых траншей, многие из которых тщательно зарывались под землю на длинные отрезки, пока не оказывались внутри периметра французской колючей проволоки или даже на линии французских блиндажей. В некоторых случаях, были отрыты минные галереи, особенно в районе Пяти холмов, где линию фронта удерживал 98-й полк 316-й дивизии Народной армии. 98-й полк был набран в основном из вьетнамцев района Донгчье, являющимся одним из основных районов добычи угля в Северном Вьетнаме. Многие из бойцов 98-го были бывшими шахтерами и были знакомы с рытьем шахт и подготовкой зарядов взрывчатки. Однажды удивленному Лангле сообщили из Ханоя, что он получит партию «геофонов». Действительно, спустя несколько дней был сброшен с парашютом груз плоских французских армейских винных фляг с медицинскими стетоскопами, а также краткая инструкция о том, как прослушивать шумы от подземных работ. Ханой также дал много хороших советов о том, как устраивать контрмины — в том случае, если у вас есть неограниченное количество строительного леса, рабочей силы и динамита.

В случае Дьенбьенфу, драгоценное грузовое пространство для парашютных выбросок иногда приходилось