и за политико-литературной обстановкой в Париже они следят изо дня в день, словно бы жили между издательствами Gallimard, Maspéro и Le Seuil[583].

Среди студентов есть те, кто уже хорошо знаком с работами Деррида, поскольку они посещали его парижский семинар, который он проводит для небольшой группы в своего рода филиале Корнелльского университета и Университета Джонса Хопкинса на площади Одеон. Это можно, в частности, сказать об Алане Бассе, который станет одним из лучших американских переводчиков Деррида: «В Париже курс, который Деррида вел в 1970 году, был посвящен Лотреамону; я был очарован его подходом и начал его методически читать, часто включая в свои собственные тексты цитаты из него. В Балтиморе на его семинаре основной задачей было прочтение Лакана и особенно «Семинара о „Потерянном письме“». Чтобы хорошо понять Лакана, я решил по возможности систематичнее прочесть и Фрейда. Это стало для меня введением в психоанализ, который позже станет моей профессией. Работа, которую я написал в конце этих нескольких курсов, Деррида очень понравилась. Он вместе с Маргерит и своими детьми принял меня в своей квартире, и мы долго обсуждали мой текст. Я помню об этом, словно бы это было вчера: Жак Деррида собственной персоной сидел рядом со мной и правил мои грамматические ошибки. Через несколько дней Хиллис Миллер, который тогда преподавал в Хопкинсе и был одним из самых горячих защитников Деррида, предложил мне в качестве диссертации сделать аннотированный перевод „Письма и различия“. Я почувствовал, что мне предлагается удивительная возможность. Жак и Хиллис поговорили со мной о моем будущем и роли, которую они отводили мне в своих планах. На следующий год в Нью-Йоркской публичной библиотеке я начал переводить „Письмо и различие“, проверяя одну ссылку за другой. Когда встретилась цитата из „Монадологии“ Лейбница, я прочитал весь этот текст целиком»[584].

В этот период в американском университетском мире Деррида все еще известен лишь немногим. Причина прежде всего в том, что он ведет занятия на французском, а потому они доступны лишь ограниченному числу студентов, но, главное, в том, что ни одна из его книг пока не вышла на английском. Алан Басс занимается «Письмом и различием», тогда как Гаятри Спивак, молодая женщина бенгальского происхождения, начинает переводить «О грамматологии». Но обе работы выйдут в свет только через несколько лет. Пока же принципы деконструкции становятся известны в США только благодаря лекциям и личным встречам. С середины октября, продолжая читать лекции в Университете Джонса Хопкинса, Деррида начинает раз в неделю посещать и другие университеты. Поль де Ман только что перебрался из Балтимора в Йель, что вскоре приведет к важным последствиям. Пока же он просит Деррида прочитать лекцию на тему «Литература и психоанализ» на факультете сравнительного литературоведения. В противоположность тому, что произошло во время первого визита Деррида в Йель, теперь он, как заверяет де Ман[585], будет иметь дело с «весьма заинтересованной аудиторией», которая готова его читать. И действительно набросок текста «Носитель истины», который Деррида там читает, захватывает публику. В Университете Джонса Хопкинса 6 ноября он читает другую важную лекцию – Qual Quelle, посвященную столетию со дня рождения Валери. По этому случаю Деррида впервые с юношеского возраста погружается в его творчество, но впоследствии будет часто на него ссылаться.

Во время пребывания в Америке Деррида постоянно получает известия от Потра и Альтюссера, которые пересказывают ему новости с улицы Ульм. Пришел новый директор Жан Буске, в прошлом однокурсник Помпиду: «старина немного демагог», но «поизысканнее и повежливее своего предшественника»[586]. Деррида не нужно «волноваться за Школу и ее философов»[587]: все идет по плану.

Но особенно подробно два его друга и коллеги стремятся держать его в курсе парижских волнений: их не меньше, чем осенью 1968 года, когда Деррида впервые гостил в Балтиморе. Соллерс, конечно, поздравил Бернара Потра с его книгой «Версии солнца. Фигуры и система Ницше», недавно опубликованной в издательстве Seuil. Но главное – он подробно изложил ему самую важную на этот момент историю, которая касается книги «Из Китая». В сентябре 1971 года запрет книги Мачиокки на празднике L’Humanité ускорил разрыв Соллерса с коммунистической партией. То есть, вернувшись, Деррида должен будет свыкаться с новой ситуацией, поскольку «эпитет „ревизионист“ раздают теперь направо и налево, как нечто совершенно естественное, с легкостью и необыкновенным апломбом»[588]. В офисе издательства Seuil на улице Жакоб кабинет Tel Quel обклеили «дацзыбао», за многие из которых отвечает Марслен Плейне. Самая яркая из них, быть может, эта: «Два мировоззрения, две линии, два пути: Арагон или Мао Цзэдун? Товарищи, пора сделать выбор!»[589].

Альтюссер со своей стороны ведет сложную игру. Хотя выход из партии для него немыслим, он недавно встречался с Удбином, который хочет посвятить ему специальный номер Promesse. Его заинтересовало то, что он слышал об интервью с Деррида, которое должно вскоре выйти: «Я думаю, что он мне передаст его перед публикацией, если ты согласен. Ты же знаешь, мне хотелось бы понять, что ты пишешь, не довольствуясь какими-то просветами и фрагментами». Возможно, это интервью послужит ему дверью, через которую можно проникнуть в мышление его бывшего ученика. «Поражает то, что до сей поры никто из тех, кому ты не нравишься, не смогли выставить критику, которая была бы вровень с тем, что ты пишешь»[590].

Номер Promesse с большим интервью Деррида выходит 20 ноября, незадолго до нового Tel Quel, «чтобы можно было воспользоваться периодом эксклюзивных продаж»[591]. Как и задумывалось Удбином, интервью замечают: продажи и в самом деле больше обычных. Но происходит новый инцидент: не предупредив Деррида, который будет крайне уязвлен такой манерой вести дела, Жан-Луи Удбин отправляет номер Лакану, объясняя ему, что длинное примечание, в котором о нем идет речь, было добавлено постфактум: «Этим объясняется, почему в интервью, в том виде, как оно публикуется, с нашей стороны нет реакций на критические замечания Деррида, с которыми мы далеко не всегда согласны. Но мы не скрывали этого несогласия от Деррида… и не думали его цензурировать». В своем письме Удбин также заверяет Лакана, что его ответ, если он захочет его дать, будет опубликован в журнале[592].

Деррида возвращается из США 7 декабря. Две следующие недели он чувствует себя так, словно на него обрушилась лавина, «особенно из-за этой возбужденности нашего маленького парижского шапито»[593]. Он разрывается на части между своей интеллектуальной честностью и желанием сохранить связи с дорогим