– Не понимаю, что вы доказывали? – пожал плечами де Ветерсет. – Гилберт! – окликнул он, вглядываясь в заросли. – Вы здесь?

Не дождавшись ответа, канцлер решительно двинулся по тропе. Майкл последовал за ним. Бартоломью прекрасно помнил, чем закончилась его собственная попытка воспользоваться потайной тропой, и схватил Майкла за сутану.

– Погоди! – непререкаемым тоном заявил он. – Прежде необходимо позвать проктора и педелей!

Нагнав де Ветерсета, он остановил того почти так же бесцеремонно, как и своего друга-монаха.

– Подождите!

Тут в воздухе раздался свистящий звук, и вслед за ним – глухой удар. Де Ветерсет в изумлении уставился на стрелу, вонзившуюся в ствол дерева всего в нескольких дюймах от его головы. Не проронив более ни слова, он повернулся и, оттолкнув Бартоломью, тяжеловесной трусцой припустил в сторону церкви. Бартоломью последовал его примеру, хотя и без особой поспешности. Он не сомневался, что стрела служила лишь предостережением. Если бы люди Джанетты намеревались убить канцлера, выстрел попал бы точно в цель. Судя по всему, сбежавший Гилберт и правда был предан своему патрону – по крайней мере, не желал ему смерти.

Выбравшись из зарослей, Бартоломью перевел взгляд с бледного де Ветерсета на растерянного Майкла.

– Боюсь, несчастный Гилберт уже мертв, – дрожащим голосом изрек де Ветерсет. – Или тяжело ранен.

– А я полагаю, что стрелка прислал именно он, – заявил Бартоломью.

Де Ветерсет с неожиданным проворством подскочил к нему и тряхнул за плечо.

– Воздержитесь от вздорных обвинений, доктор! – взревел он. – Иначе университет будет вынужден отказаться от ваших услуг.

Полоснув Бартоломью злобным взглядом, канцлер выпустил его и зашагал к церкви, на ходу приказывая одному из клерков сбегать за проктором. Майкл задумчиво проводил его глазами.

– Ты и в самом деле подозреваешь Гилберта? – обернулся он к Бартоломью.

– Я не стал бы утверждать с уверенностью, что убийства – его рук дело, – сказал Бартоломью, поправляя висевшую на плече сумку. – Но то, что он замешан по самые уши, по-моему, очевидно. Вспомни, ведь он помогал нам извлечь разлагающийся труп, приколоченный гвоздями к колокольному стану, и при этом держался молодцом. А сегодня моя просьба открыть гробы едва не довела его до истерического припадка. Я нахожу этому одно лишь объяснение. Он знал о подмене.

– Да, судя по всему, ты прав, – после недолгого раздумья кивнул головой Майкл. – Кстати, я давно предполагал, что один из церковных клерков – пособник злоумышленников. Гилберт подходит для этой роли лучше всех. Канцлер безоговорочно ему доверяет и посвящает в свои тайны. Именно поэтому наши усилия так долго не приносили результата. Все планы, действия и намерения незамедлительно становились известны преступникам!

– Помнишь, мы едва не раскопали могилу мистрис Эрчер, поскольку именно на ней оказалась метка, – задумчиво потирая подбородок, припомнил Бартоломью. – Метку оставил Гилберт.

– Да, тогда он заявил, что все это проказы мальчишек, игравших в церковном дворе, – подхватил Майкл. – Но, скорее всего, мальчишки здесь ни при чем, и Гилберт сам пытался ввести нас в заблуждение.

– К тому же он прекрасно осведомлен о существовании потайной тропы, – заметил Бартоломью, оглядываясь на заросли. – Он устремился по ней без всяких колебаний. На улице Примроуз он предупредил своих сообщников об опасности, и они выслали нам навстречу стрелка, вооруженного луком.

– Хотел бы я знать, что за темные дела творятся на этой улице Примроуз, – сказал Майкл. – Неспроста тамошние обитатели столь ревниво оберегают свои владения!

Если бы только удалось проникнуть в тайны, что скрывают жалкие хибары и лачуги, теснящиеся за церковью… Бартоломью вздохнул. Возможно, тогда они, наконец, узнали бы, кто виновен в смерти Фруассара и Николаса и кому понадобилось исчезновение Бакли.

– Откровенно говоря, я в полной растерянности, – заявил он, разводя руками. – Мы не можем попросить Талейта разобраться с жителями улицы Примроуз, ибо шериф вызывает серьезные подозрения. Университетские прокторы бессильны предпринять какие-либо действия, ибо обитатели трущоб не имеют отношения к университету. И, наконец, мы не можем сунуться туда сами, ибо в этом случае тамошние головорезы не оставят нас в живых.

На церковном крыльце появилась дородная фигура отца Катберта. Когда священник приблизился к Майклу и Бартоломью, те с удивлением увидали, что на щеках его блестят слезы.

– Это правда? – дрожащим голосом вопросил отец Катберт. – Там, в подвале, лежит тело Николаса из Йорка?

Майкл молча кивнул, не сводя с отца Катберта подозрительного взгляда.

– Последнюю неделю Николас провел в моем доме, – пояснил священник. – Признаюсь, я едва не лишился рассудка, когда передо мной предстал восставший из гроба мертвец. Но Николас сказал, что его преследуют и он был вынужден измыслить собственную смерть, дабы ввести врагов в заблуждение.

– Преследуют? – переспросил донельзя заинтересованный Бартоломью. – И кто же его преследовал?

– Этого я не знаю, – вздохнул отец Катберт, громко всхлипнул и утер лицо рукавом. – Николас сказал, что мне лучше ничего не знать о его врагах. Для моей же безопасности. Я видел, что он испуган, очень испуган.

– Господи боже, но почему вы ничего не рассказали нам? – возмущенно возопил Майкл.

– Потому что Николас умолял меня не делать этого. Сказал, если я проговорюсь хотя бы одной живой душе, то навлеку на него смертельную опасность. Да и на себя самого тоже. Я не сомневался, что он говорит правду, – возвысил голос отец Катберт. – Я знаю Николаса давно, но никогда прежде не видел его в таком смятении.

Взгляд священника тревожно перебегал с Бартоломью на Майкла.

– Служка, запиравший церковь, однажды заметил Николаса во дворе. В ужасе он сообщил мне, что встретил ожившего мертвеца. Я настоятельно посоветовал ему держать язык за зубами. А на следующий день узнал, что служка сбежал из города.

– Отец Катберт! – дрожащим от гнева голосом воскликнул Бартоломью. – Вы не имели права молчать! Разве вы не понимаете, что Николас мог быть беспощадным убийцей, отправившим на тот свет нескольких женщин!

– Он никого не убивал! – с горячностью возразил отец Катберт. – Николас не способен на убийство, – добавил он более спокойно.

– Тем не менее в его гробу найдена убитая женщина, – напомнил Бартоломью. – Как вы объясните сие обстоятельство?

– В ночь, когда мы раскапывали могилу Николаса, я уже знал, что он жив, – сказал отец Катберт. – И понимал, что он никоим образом не может лежать в могиле. Но того, что в гробу окажется труп женщины, я не ожидал. Вернувшись домой, я рассказал Николасу о нашей страшной находке. Рассказ мой поверг его в величайшую печаль. Он был убежден, что в гробу находится та самая женщина, с которой он встречался до того… до того, как ему пришлось прикинуться мертвым.