— Тебя я тоже хотела убить, папа, — голос не дрогнул, но тучи в зрачках побежали быстрее, — за то что повел нас этой дорогой, за то что не защитил Карину. Я люблю тебя, папа, поэтому не убила тебя вместе с этим человеком и не пошла обратно в Самарканд… Убивать. Убивать всех, кто виноват в смерти сестры, всех, кто не захотел помочь или защитить, всех кто такое позволил… А лучше, вообще всех, до кого смогу добраться.

Девушка умолкла и перевела взгляд на клубящийся в ущелье туман.

— Я не могу погасить огонь в себе. Раньше получалось, а теперь нет. Он наелся и стал сильнее. Стал сильнее от моей боли, от крови Карины на моих руках, а потом от тех штук, что были у тебя в сумке.

Юдифь разжала кулаки и посмотрела на ладони, кожа которых была обожжена, словно девушка зажала в каждой руке по раскаленному углю. Мартин увидел раны и полез в свой мешок. Достал баночку с мазью и аккуратно, едва касаясь нанес лекарство на обожженную кожу.

— Папа, что мне делать, — девушка закрыла глаза и опустила голову, — я ведь могу захотеть убить любого встречного. Любого. кто мне не понравится. А если я убью чью-нибудь сестру?

Из под закрытых век выкатилась пара слезинок. Мартин прижал дочь к себе и погладил по голове.

— Девочка моя, не бойся, — Мартин на знал чем успокоить дочь и начал ее тихонько покачивать, как-будто она снова была малышкой, которую он убаюкивает.

— Если бы не ты, то я тоже пошел бы убивать, — неожиданно для себя признался дочери старый охотник, — и никакое черное пламя мне бы не потребовалось. Я сперва бы догнал того стража, что убежал от тебя. Догнал бы, как зверя и пристрелил. И стрелял бы так, чтобы он умер не сразу. А потом вернулся бы в Сабарканд и начал искать себе новую добычу. Узнал бы, кто отправил этих людей и открыл на них охоту.

Мартин говорил и живо представил, как мог все организовать. У него достаточно денег, чтобы сменить внешность и найти убежище, а потом посвятить остаток себя мести.

— Мы не пойдем в Сабарканд. Ни ты ни я. Ты все, что у меня есть и ты намного важнее мести. Я хочу, чтобы ты жила, нашла себе мужа и вырастила детей. Я все для этого сделаю, — охотник почувствовал, что плачет. Прорвались наконец наружу горячие слезы, который копились где-то внутри, пока он переносил тела дочери и зятя и обкладывал их камнями, которые пришлось собирать по всему склону.

— Мы пойдем в Пограничье, — Мартин гладил Юдифь по голове и та притихла, прижавшись к нему всем телом, — там черный огонь потеряет силу и ты станешь такой же как прежде.

Мартин не знал, правда ли то, что ему рассказывал Тунио, и действительно ли по ту сторону тумана не бывает черных ведьм, но им оставалось только верить в это. Если это так, то его дочь сможет жить нормальной жизнью. И значит им нужно продолжать путь, пока не появились новые преследователи.

— Пойдем простимся с ними, — старик взял девушку за руку и они вместе подошли к двум прижавшимся друг к другу каменным холмикам. У изголовья лежали треугольные камни, которые из мягкого ракушечника Мартин обтесал с помощью топорика. Охотник нарезал можжевеловых веток и они вместе с Юдифь минут за пять сплели два небольших венка. Можжевельник всегда считался лучшим материалом для прощального венка, а тут так совпало, что по близости почти ничего больше и не растет. Когда венки были закончены, их положили на изголовные плиты. Ягоды на ветках уже созрели и фиолетовыми бусинами украшали темно-зеленые венки. Свет луны был на удивление ярким, но цвета он передавал по своему, фиолетовые плоды налились бардовым, напоминая застывшие на ветках капли крови.

Прощаясь с похороненным по традиции нужно было пожелать хорошей дороги за последнюю реку. Говорить ничего не хотелось. Мартин не был глубоко верующим и не знал точно, осталось ли после его дочери что-нибудь кроме остывшего тела с пробитым стрелой сердцем. Собравшись уходить он положил руку на изголовье могилы зятя.

— Парень, я сомневался в выборе дочери и был не прав. Мне жаль, что мы с тобой не успели… Да ничего мы не успели, но зато я спокоен за одно. Если моей дочери действительный нужно пройти дорогой за последнюю реку, то ты будешь с ней рядом. Хорошего пути, вам, дети…

Юдифь вслух ничего не говорила. Став на колени, она положила свои руки на два изголовных камня и закрыла глаза, прижав к шершавому ракушечнику свежие раны на ладонях. Проведя так пару минут, она встала и пошла с отцом к сложенным вещам.

Глава 24. Мутная долина

Поклажи для Мартина и Юдифь заметно добавилось. Тунио из-за раны больше не мог нести тяжести и Мартин решил проблему просто. Он соорудил из плаща гвардейца волокушу, на которую сложил большую часть груза. Оставалось надеяться, что добротный плащ выдержит недолгий путь через ущелье и не распорется на каком нибудь камне. Вначале они с Юдифь попробовали тянуть волокуши вместе, но оказалось что это неудобно. Тогда они решили сменять друг друга шагов через двадцать. Один тянул груз, а другой присматривал, чтобы ничего не попало ему под ноги в тумане, слабо пропускающем лунный свет.

Тунио шел в нескольких шагах впереди и нес лишь полупустой заплечный мешок. Из-за кровопотери он ослаб и боялся лишний раз двинуть рукой или плечом, чтобы кое-как перевязанная рана не начала опять кровоточить. Камни, по которым они шли были покрыты влагой и он решил сосредоточиться на том, чтобы не поскользнуться. Глядя под ноги, он аккуратно перешагивал очередной кусок скалы, поросший редкими клочками мха. Дорога была знакомой и за последние пару лет ничего здесь не изменилось, не поменяли свои повадки и нооги.

— Ш-ш-то ты принес-с-с нам? — тихий шипящий голос раздался почти у самого уха и сбоку из тумана выступил невысокий силуэт жителя Мутной долины.

Когда много лет назад Тунио впервые услышал ноога, то чуть не убился. От испуга он сиганул в сторону, не устоял на скользких камнях и