– Ты думаешь, мы встретимся опять?

Что мне сказать на это?

– Без всякого сомненья, – продолжает он с улыбкой. – Ты влюблена, ведь так?

Я разеваю рот и молчу. Ничего подобного Ромео не говорил.

– Так любишь ты?

Я стискиваю руки.

– Как будто я иного не сказала…

– Простит ли меня любимая за уход после первых слов любви? Это все от страха и неуверенности.

Я в отчаянии смотрю на него. Чувствую, в каком ужасе сейчас Лаура.

– Ты показался мне оттуда, сверху опущенным на гробовое дно и, если верить глазу, страшно бледным.

Он смотрит на небо, где встает заря. Ромео положено быть опечаленным, ведь его изгоняют из Вероны, но Джек не печалится. Вид у него решительный, глаза, обращенные на меня, сверкают.

– Еще один поцелуй, и я спущусь.

Нет, это мы уже проходили, не надо повтора!

Джек тянется ко мне, обнимает, целует в губы: медленно их размыкает, как будто боясь, что я сбегу. Левой рукой он незаметно для зрителей гладит мне бедро, и мне страшно, что моя кожа там обуглится. Он уже обнимает меня за талию, я вся таю, упиваюсь его поцелуем, его запахом, его мужественностью, тем, как он прижимает меня к своей железной груди…

Собравшись с силами, я отталкиваю его, тяжело дыша.

Он заглядывает мне в самую душу, проводит большим пальцем по моим губам.

– Люблю тебя.

Он уходит, я стараюсь овладеть собой, провожая его взглядом. Больше Джульетте не увидеть Ромео живым. Это последний раз…

– Джульетта…

Джек опять лезет вверх, повергая меня в трепет.

– Ромео, ты вернулся, какой сюрприз!

Из зала доносится смех – думаю, это Тимми.

– Как кто-то сказал однажды, самые важные дни твоей жизни – день, когда ты родился, и день, когда понял зачем. Я сообразил.

Марк Твен? Не то столетье, не тот автор!

– Затем, чтобы встретить тебя. Чтобы тебя полюбить. Смешная вещь судьба: иногда она наносит тяжелые удары, заставляет вырасти, когда ты еще к этому не готов. Я никогда не верил в рок, но что было бы, если бы мы не встретились? Что, если бы меня не оказалось в назначенный для встречи миг на… на маскараде, где тебе предназначался другой для танца? Но там был я. И там была ты. И на мне была правильная рубашка, то есть одеяние, и ты присела рядом, и у меня застучало сердце. Не это ли – судьба? Не это ли предоставленный жизнью случай? Скажи, что это так, ибо я не могу снова уйти от тебя, не зная, что ты меня не отвергла.

Понятия не имею, что говорить. Но что-то сказать необходимо, ведь теперь и до двухлетнего малыша дошло бы, что мы разыгрываем историю Джека и Елены, а не Ромео и Джульетты.

Он продолжает:

– Тот же автор сказал, что любовь – не продукт логики и статистики, она нечаянно приходит – никто не знает откуда – и не обязана давать объяснений. Я совсем не ждал, что она нагрянет, не мечтал, не надеялся. Но вот она – твоя любовь.

На сцену выходит мать Джульетты, на ее лице написан испуг. Никто не знает, как быть.

– Ступай, – шепчу я. – Пожалуйста.

– Прощай, моя любовь. – Джек обдает меня жарким взглядом, спускается по шпалере и уходит.

Моя душа молит его вернуться, повторить все эти слова, чтобы я пропиталась ими, но нет, нельзя, мы не можем… на глазах у стольких людей.

Я смотрю на его удаляющийся силуэт, не в силах отвести глаз.

Джек

Занавес падает, лишь только Джульетта договаривает свою последнюю реплику, и зал взрывается овацией. Слава богу! Я так ждал, чтобы все это закончилось, чтобы поговорить с Еленой… а не путать и корежить реплики Ромео.

– Отличная работа! – восклицает Патрик, отбивая себе ладони. – Огромный успех!

Не иначе издевается!

Я тяну к себе упирающуюся Елену, вглядываюсь в ее лицо. После сцены прощания, которую мы так нагло запороли, мы не сказали друг другу ни слова. Теперь я лежу навзничь, стесняясь своей эрекции; совершая по сюжету пьесы самоубийство, она упала на меня, принявшего яд, и сильно придавила. Вот и результат…

– Елена…

– Не сейчас, Джек. Я не могу. – Она вскакивает и бежит в правый угол сцены.

Черт, она так и осталась непроницаемой!

Я бреду на свое место. Теперь между нами целая сцена.

Лаура называет по одному наши имена, каждый выходит и кланяется, зал стоя аплодирует.

Услышав свое имя, Джульетта выбегает на сцену и кланяется, потом наступает мой черед. Я хватаю ее за руку, мы кланяемся вместе, зал реагирует радостным свистом и восторженными возгласами, мне остается глупо улыбаться. Роль оказалась совсем нетрудной, ведь мои мысли занимала исключительно Елена, ничего больше для меня не существовало.

Аплодисменты длятся долго, минуты три.

– Джек-Джек-Джек! – скандируют на трибуне болельщики «Тигров», приходится им приветственно помахать. Девон скалится в первом ряду и показывает большой палец. Куинн удивленно уставился на Елену.

Ну да. Только я еще не знаю точно.

Она еще меня не отвергла? Или заглянула в темный закоулок моей души и… и…

Может, я не стою того, чтобы тратить на меня душевные силы?

Восторг зрителей сменяется хаосом, кто-то уже лезет к нам на сцену. Не беда, это всего лишь Лаура, Тимми и его приятели, которым приспичило со мной поболтать. Все они приготовили ручки и раскрыли свои театральные программки. Как я ни морщусь, деваться некуда. Таковы правила игры, Джек.

– Сбор участников спектакля в «Таверне» через час! – напоминает счастливая Лаура. – Джек угощает всех пивом и пиццей.

Все радостно кричат. Она крепко обнимает меня.

– Джек, бесконечное спасибо тебе за все это!

– Я испортил твою пьесу в своих личных интересах…

– Не говори так. Вы с Еленой невероятные молодцы. Зрители все проглотили. На спектакле были репортеры из Теннессиэн. Они спрашивали, можно ли взять у тебя интервью, я сказала нет.

Я обнимаю ее за это.

– Спасибо. Все равно они что захотят, то и напечатают.

– Сегодня про тебя нельзя сказать ничего дурного, – говорит она с улыбкой. – Вы с Еленой, ваша взаимная химия… Это что-то невероятное!

Я оглядываю запруженную людьми сцену, меня настигают Тимми и компания.

Но где Елена?

Проходит два часа. В зале не осталось никого, кроме меня и кучки замешкавшихся болельщиков, упорно стоящих в очереди за моим автографом. Раздав все автографы и нафоткавшись со всеми любителями селфи, я чувствую полное опустошение пополам с восторгом. Девон ушел вместе с Куинном и Люси, исчерпав все поздравительные слова.