Яра положила ладонь ему на голову, погладила по волосам.

Столько сделала. Она столько сделала. Она и правда сделала немало.

Она подняла взгляд на акварель, висящую над обеденным столом. Уточки в пруду и белая беседка в окружении берез на его берегу.

Эту акварель нарисовала она.

Год назад после первого посещения психолога ею овладело странное спокойствие, хотя ничего такого она в его кабинете не делала: просто выговорилась. Это состояние продлилось с неделю, и тем не менее за это время Яра успела сделать необходимое: сесть и составить план. И первым пунктом этого плана стало посещение врача. Врач долго вздыхал над ее анализами, потом грустно ей улыбнулся:

— Ну что ж вы, голубушка, — сказал он. — Вроде бы взрослая женщина, все понимать должны, а так себя запустили. Кортизол шкалит, витамин Д в дефиците, ферритин сильно ниже нормы, что ж вы хотите-то от своего состояния? Ну ничего, ничего, сейчас витаминчиками вас накачаем, и будет вам хорошо…

Через два месяца ей и правда стало хорошо. Так хорошо, что захотелось движения. И она записалась на йогу в местный фитнес-клуб.

Следующим пунктом ее списка было снова начать рисовать. Яра нашла группу, которая собиралась в городе на пленэры, и присоединилась к ним. Встречи проходили по воскресеньям, утром. Она до сих пор помнила, как отправилась туда первый раз. Тяжелая сумка со всем необходимым, включая складной стульчик, оттягивала плечо. Но Яра вышла из подъезда, вдохнула свежий утренний воздух, прислушалась к тишине. Рядом в кустах трещали на все лады воробьи. Где-то шуршал метлой дворник. Кто-то завёл машину… И вдруг она ощутила себя свободной и легкой. Живой. Ее словно перенесло в то время, когда ей было шестнадцать, и она со своим классом из художественной школы ходила в ближайший парк, чтобы зарисовать какое-нибудь дерево. И не было еще ни безумной влюбленности в Гришу, которая застлала ей глаза, ни острого чувства одиночества, вообще никаких настоящих проблем. Она рисовала и болтала с сидящей рядом Риткой, они строили планы на будущее, и ей нравилось слушать подругу, у которой эти планы были самые что ни на есть красочные.

На пленэре Яра познакомилась с Юлей. Юля была жизнерадостной матерью троих детей на пять лет старше ее. Она травила байки, и не всегда приличные, легко подмечала прекрасное, крепко держалась за свое мнение, при этом не навязывая его окружающим, и, кажется, была абсолютно довольна своей жизнью. В общем, это было именно то, что Яре было нужно. Как-то раз Яра явилась на занятия в открытой майке, Юля разглядела татуировку у нее на лопатке, повосхищалась и призналась, что постоянную нанести не решается, зато занимается росписью хной. Так Яра впервые попала к Юле домой. И так у нее появилась подруга.

А расписанную Ярину спину Гриша потом оценил в полной мере.

Отдельной строчкой в списке было получить права. Здесь вышла не радость, а сплошное мучение. Яра надеялась, что Гриша даст ей их машину для тренировок, но у них была механическая коробка передач, и на первом же «занятии» она чуть не сожгла сцепление. Пришлось мучиться на практике с инструктором. В результате, когда заветный прямоугольник оказался у нее в руках, Яра испытала скорее удивление, нежели счастье. Зато Гриша безмерно ею гордился и сделал неожиданный подарок: купил ей подержанную иномарку, чтобы она тренировалась. Ездить самой было страшно, но Яре нравилось само знание о том, что при необходимости она сможет сесть за руль.

В ее списке были и другие пункты. Яра выполняла их с ощущением, будто взбирается вверх по высокой лестнице.

Весной Майе дали путевку в садик, но они с Гришей решили, что лето дочь проведет дома. Так что теперь Яра наслаждалась тем, что на дворе тепло и хорошо, а она не в офисе, и параллельно радовалась мыслям о возвращении на работу где-нибудь в сентябре или октябре. С начальством она уже переговорила и выяснила, что ее с нетерпением ждут.

И где-то там между йогой, пленэром и посиделками с Юлей, между играми с Майей и обязательными свиданиями с мужем или общесемейными вылазками раз в неделю, между семинарами от топовых дизайнеров и ведением своего блога, Яра заново, а может быть и впервые полюбила себя. И оказалось, что в списке того, что ей нужно было для счастья, Гриша был на втором месте. На первом месте была сама она. И она могла все.

Иногда Яра принималась воображать, чтобы она сделала, имей это знание раньше. Прожила бы полноценную студенческую жизнь. Доехала бы летом автостопом до моря. Рисовала бы днем и развлекалась по ночам. Нашла бы себе какого-нибудь веселого мальчика... Забыла бы про Гришу...

Яру забавляли эти мысли. Сейчас она как никогда понимала, что ее влюбленность в Григория была влюбленностью в человека, который должен был заменить ей ее внутреннюю опору. Любить ее такой, какая она есть, потому что у нее самой этого не получалось. И, к слову сказать, он неплохо справился с этой задачей. И можно было бесконечно рассуждать, могла она найти кого-то более подходящего ей или нет. Может быть и могла бы. Но Яра решила для себя, что это не имеет значения. Она выбрала его.

А ту девушку, что искала спасения у самого близкого ей мужчины, не желая помочь самой себе, она простила. А простить значит попрощаться. И она отпустила ее, чтобы жить дальше. Как тепло та улыбнулась ей напоследок.

Да, она сделала очень много. И она не могла позволить кому-то разрушить это. Тем более тому человеку.

— Ты прав, — согласилась она. — Прав. Спасибо тебе.

Она снова погладила его по голове. Поцеловала в висок. И ей вдруг вспомнился последний пункт из ее списка. Тот, который она долго не решалась записать, но потом рассудила, что ей вовсе не обязательно выполнять его прямо сейчас, или даже в ближайшие годы… Пусть просто будет. И вот теперь, кажется, этот пункт ей пригодился.

— Гриша… — Яра облизала губы, набрала в легкие побольше воздуха и выпалила. — Я хочу попробовать зайти в реку. Чтобы больше не бояться.

Он оторвал голову от ее колен, заглянул в глаза, кивнул и снова привлек к себе.

Пена дней. Пузырь одиннадцатый.

На реку они приехали в будний день, но там все равно были люди. Палатки, машины, собаки, визжащие дети, громкая музыка и повсеместный запах шашлыков. Яра вышла из