все пятьдесят. Раньше Яра надеялась, что успеет догнать его, но теперь уже поняла, что этого не случится. Жизнь забавно пошутила над ними. Они всем говорили, что у них разница в пятнадцать лет, и кто-то наверху их услышал. Пятнадцать так пятнадцать, — согласился этот кто-то. Судя по всему, обойти эту цифру им уже было не дано.

Не то чтобы Яру это пугало. Но с годами она лучше стала понимать отца, которому так долго приходилось бояться, что он уйдет позже матери. И она поняла Гришу, который стольким рискнул ради того, чтобы быть с ней. Смотрела на современную молодежь и усмехалась, представляя, как часто ему доводилось закатывать глаза, когда она отворачивалась…

В Санкт-Петербурге Грише действительно делать было нечего. Здесь у него были работа и друзья, должность, которую он заслужил, и на которой отлично себя проявил, и которая была для него слишком важна. Яра прекрасно понимала, что он не сможет все это построить заново. Он был в том возрасте, когда нужно пожинать плоды, а не высаживать деревья в расчете на будущий урожай.

Они могли бы попробовать жить на два города… Яра поморщилась и надавила стилусом на экран куда сильнее, чем нужно. Отложила и его, и планшет.

Нет. Это точно был не их вариант. Пять лет прошло с тех пор, как она едва не развелась с ним. С тех пор их жизнь обросла сотней привычек и ритуалов, которые любили они оба, которые делали их счастливыми и которые были возможны, только пока они вместе.

Не иметь возможности обнимать и целовать его по утрам? Иногда, как сегодня, Гриша увозил Майю в садик совсем рано, а потом возвращался, и у них было полчаса только друг на друга. Их маленький секрет. Их еженедельные свидания. Да даже простая возможность вечером поговорить о том, как прошел день, сидя рядом друг с другом.

И потом, есть же Майя. С кем она останется? И кто ее лишится?

Нет, об этом не стоило и думать.

Но Яра все равно прикрыла глаза и позволила себе помечать. Они живут в Санкт-Петербурге, и по утрам она ездит в офис на Мойке, а вечерами они проводят время, посещая местные концерты и мероприятия. Там выбор уж точно куда больше, чем в их городе. И до Европы совсем недалеко. Карелия под боком. Она знала людей, которые на выходных доплывали на пароме до Финляндии, чтобы покататься на велосипедах. О таком можно было только мечтать, и вдруг все это так близко.

И сама работа, конечно же. Клиенты, готовые оплатить реализацию ее идей. Проекты, которые не нужно было переделать сотню раз, чтобы подогнать под бюджет, зверски кромсая их и отбрасывая все самое интересное. С другой стороны, разумеется, чем больше денег, тем больше запросов, ультимативных пожеланий и претензий. Но зато есть почти стопроцентная вероятность, что рано или поздно твое имя окажется на страницах какого-нибудь глянцевого журнала, посвященного дизайну. В юности Яра пропадала, окунаясь в их мир. Нет, пару раз ее проекты уже продемонстрировали в местных изданиях, но одно дело городская газета, и совсем другое — попасть на страницы «AD» или «Salon».

Мечтать было хорошо. Но Яра вынырнула из полусна, в котором она под дружные аплодисменты зала получала премию Dezeen Awards, сняла блокировку с сотового. С экрана на нее смотрели Гриша с Майей.

Были ли все эти мечты важнее человека, который сделал для нее практически невозможное — изменился. Пожертвовал своими привычками и убеждениями, чтобы она осталась с ним. Можно ли теперь было требовать от него, чтобы он пожертвовал ради нее и остальным? Стоил ли человек, который поставил ради нее на карту все, который раз за разом выбирал ее, который столько лет заслонял ее и держал за нее удар, прощал ей возможное и невозможное — стоил ли этот человек того, что ей предложили?

И ей вдруг так отчетливо вспомнилось, как шестнадцать лет назад он лежал на полу своей полупустой студии и улыбался ей, потому что принял решение и уже знал, что будет следовать ему до конца.

Этот мужчина и то, что он сделал для нее, стоили всего.

— Насколько для тебя это важно? — серьезно спросил вечером Гриша.

Яра подняла на него глаза.

Насколько важно? Важно.

— А ты что-нибудь придумал?

Он пожал плечами.

— Весь день думал. В принципе, по выслуге лет мне уже пенсия положена, но…

Он остановился и отвел глаза. И Яре стало стыдно. Нельзя так мучить человека.

— Я тоже думала, — призналась она. — Никак не получается. И ни на какую пенсию ты не собирался, мы с тобой об этом не так давно говорили, когда обсуждали возможность покупки дачи.

— Да подожди ты, — поморщился он. — Я уверен, где-то есть выход, надо просто поискать. Сегодня только понедельник.

Яра кивнула. И они думали весь вечер, но так ничего и не придумали.

А на следующий день она дождалась, когда в Питере настанет утро и начнется рабочий день, и позвонила по номеру на визитке. Она все время крутила ее в руках, и у нее уже малость пообтрепались края. Яре это показалось символичным.

— Сергей Викторович, добрый день. Это Черных Ярослава Федоровна, мы разговаривали с вами на конференции. Да-да. Я звоню сказать, что, к сожалению, вынуждена отказаться от вашего предложения, как бы сильно мне не хотелось согласиться. На данный момент моя семья не готова переехать. Да. Да. Да, это вам спасибо. Да, конечно. Да. Разумеется. Это было бы замечательно. Да. Всего доброго.

Яра положила трубку. Посидела в тишине. Она только что отказалась от мечты. От возможностей, от признания. Но с другой стороны ее посетило такое облегчение, словно она шла к тому, чтобы совершить непоправимую ошибку, но в последний миг поняла это и успела свернуть.

— Я отказалась, — улыбнулась Яра Грише, когда вечером он вошел в квартиру.

Он растеряно посмотрел на нее, потом разулся, прошел в гостиную и молча сел на диван. Пару раз открыл и закрыл рот. Яра подошла и села рядом.

— Яр, ты что? Ради меня, что ли? — наконец отмер он.

Она перестала улыбаться, обняла его покрепче, поцеловала в лоб. Кольнуло на мгновение: он что, действительно даже на секунду не смог предположить, что она примет решение в его пользу?

— Мне раньше казалось, ты самый умный, а вот сейчас смотрю — дурак дураком. Это я ради нас,