— Так ты не все им вернул? — На другом конце провода царило оживление.

— Экий ты настырный, Филин. Я же сказал, у меня есть что вам предложить. Я сам подготовлю почву для дальнейшего сотрудничества. Ближайшие пару-тройку дней буду занят. Когда у меня развяжутся руки, я перезвоню, договоримся о личной встрече. Вот, пожалуй, и все...

— Постой, не клади трубку, — торопливо произнес Сотник. — Сам понимаешь, я не могу дать сейчас тебе полный расклад. Давай встретимся прямо сегодня, сейчас. Личную безопасность мы тебе гарантируем.

— Нет времени, — отрезал Бушмин. — У тебя все?

— Черт бы тебя побрал, Кондор! Ты не понимаешь, да?! Нас время поджимает!

— Это ваши проблемы.

— Трое суток, говоришь... Это предел. Если ты не уложишься в этот срок, то ни ты сам, ни твоя информация уже на хрен не будете нужны. Можешь мне поверить на слово! К тому же с каждым новым днем твой «товар» теряет в стоимости...

— Бриллианты вечны, — процитировал Бушмин название одного из фильмов о похождениях Джеймса Бонда. — Рад был пообщаться с тобой, Филин... До связи!..

Мощный джип без особого труда вскарабкался по узкой асфальтированной дороге почти на самую макушку Парнидской дюны. На небольшой стоянке, снабженной рекламными щитами турагентств и домов отдыха, расположился темно-вишневый «Шевроле-Блэйзер», других любителей посозерцать заход солнца поблизости не оказалось.

...Возле «Блэйзера» прогуливается рослый шатен лет тридцати пяти, одетый в темный костюм. Бочаров признал в нем секьюрити Майкла Графтона, точно так же тот прохлаждался у машины месяц назад, пока его шеф о чем-то шептался с «янтарным бароном». В тот раз, правда, переговоры велись в светлое время суток.

Казанцев сверился с наручными часами. На рандеву с экс-церэушником он прибыл в строго назначенное время.

— Ждите в машине.

Банкир неспешным шагом направился к обзорной площадке. Американец тут же поприветствовал его дружеским взмахом руки. Сошлись возле остроконечной каменной стелы, установленной посреди разметки розы ветров, с высеченными на гладких гранях знаками зодиакальных созвездий.

— Добрый вечер, Алекс, — поздоровался цэрэушник на правах старого знакомого. Губы американца сложились в заученную протокольную улыбку. — Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Я попросил Марка дать возможность пообщаться нам наедине. Надеюсь, вы не против?

— Рад вас видеть, Майкл, — Казанцев в свою очередь состроил приветливую мину. — Прекрасный сегодня вечер.

Графтон с первого же взгляда производит впечатление незаурядной личности. Внушительного роста, плечистый и, хотя ему за полтинник, в атлетичности не уступит своему «бодигарду». Предпочитает следовать укоренившейся в Штатах моде обходиться без вредных привычек. Темные блестящие волосы зачесаны назад, кожа смугловатая, как у большинства выходцев из южных штатов.

Знакомство их состоялось год с небольшим назад, Графтон в ту пору занимал пост начальника одного из отделов Оперативного управления ЦРУ. Свел их, кстати говоря, сам Уолтмэн, когда Казанцев несколько дней гостил у него во флоридском поместье. Дэвид сказал тогда примерно следующее: «Алекс, этого человека поставили курировать ваш регион, включая прибалтийские государства. В скором времени его должны перевести в Вильнюс, там президентское кресло занял наш человек, нужно ему помочь... С Майклом у меня супердоверительные отношения... Если у вас возникнут какие-либо проблемы и потребуется экстренная помощь, смело обращайтесь к Графтону, у него колоссальные связи...»

Но первым к нему обратился сам Графтон, их встреча состоялась здесь же, в Ниде, и никого ни к чему не обязывала. Скорее всего Графтон решил поближе познакомиться с ним и прощупать почву на предмет установления взаимовыгодных контактов.

На этот раз, очевидно, переговоры будут носить более предметный характер.

* * *

После обмена обычными в таких случаях любезностями Графтон поинтересовался:

— Не возражаете, если наша беседа пройдет на открытом воздухе?

Казанцев пожал плечами.

— Лично я не против. В последнее время нечасто удается бывать на природе.

Казанцев не имел четкого представления, насколько хорошо «консультант» Графтон владеет литовским языком, скорее всего его познания дальше общеизвестных «лаба дена», «ачу» и «висо гяро»[10]не распространяются. Но зато этот спец по России вполне прилично изъясняется по-русски. Говорит он медленно, тщательно подбирая выражения, как умудренный опытом лектор. Иногда ему удаются даже сложные синтаксические конструкции. Казанцев в свою очередь бегло говорит на английском, так что они не нуждаются в переводчике.

Какое-то время оба стояли неподвижно, сохраняя полное молчание. На западе тусклой полоской догорали краски уходящего дня. Даже сейчас, в плотных густеющих сумерках, с обзорной площадки Парнидской дюны открывался великолепный вид. В этой части литовской Ниды старые дюны, поросшие кое-где коричневато-зеленым мхом и низкими кустиками морской горчицы и прорезанные косыми шрамами-балками, сформировали необычный рельеф: строго на юг, в направлении поселка Морской, что километрах в восьми отсюда, тянется сплошная череда впечатляющих подвижных песчаных гор Куршской косы, самая внушительная из них дюна Планеристов — высотой под семьдесят метров. Пологие склоны дюн исчерчены диковинными узорами, в роли искусного художника-гравера выступает балтийский ветер. На берегу бухты Гробштас дюны прослоены мергелем, толщина его слоев достигает двух метров. Кое-где из песка торчат остатки древесных стволов и так называемые фульгуриты — сплавившиеся от удара молнии песчаные свечи высотой до одного метра. По правую руку от них на дюне Скруздине находится мемориальный дом немецкого писателя Томаса Манна, здесь же, по соседству, в окружении поросших соснами холмов, расположена котловина, местные жители прозвали ее Ямой ведьм. Чуть в отдалении, значительно возвышаясь над соснами, смотрит в море со своей восьмидесятиметровой высоты маяк на дюне Урбас. На севере вдоль бухты — россыпь электрических огней курортного поселка Нида.

— Фантастическое зрелище, — негромко произнес Графтон. — Мне эти места по душе... Алекс, один наш общий знакомый, надеюсь, вы догадываетесь, о ком идет речь, просил передать вам свои самые наилучшие пожелания.

Фраза прозвучала как обусловленный заранее пароль. В роли «общего знакомого» у них может выступать лишь миллиардер Дэвид Уолтмэн. Марк Антокольский, известнейший антиквар и связник «янтарного барона», почти ежедневно передает Казанцеву «пламенные приветы» от его влиятельного флоридского партнера, так что это еще не новость.

— Я встречался с мистером Уолтмэном на прошлой неделе, он сейчас улаживает свои дела в Вашингтоне, — продолжал Графтон. — У меня остались кое-какие заботы в Штатах, приходится часто там бывать, и я, естественно, не упустил возможности переговорить с Дэвидом... У мистера Уолтмэна о вас сложилось высокое мнение, он считает, что впереди вас ждет блестящее будущее.