послать подкрепления в Эгеиду и превратить Самос в свою главную военно-морскую базу в Эгейском море. Пока они были заняты этим, на острове разразилась гражданская война, носившая отпечаток жестокой классовой ненависти. При содействии афинских моряков простой люд восстал против аристократов из правящей олигархии. Они перебили двести представителей самосской знати, отправили в изгнание еще четыреста, разделили между собой принадлежавшие им земли и дома и лишили аристократов гражданских прав, включая право на браки с людьми из низших сословий.

Тем временем хиосцы на кораблях подошли к Лесбосу и спровоцировали восстания в Мефимне и Митилене (карта 23). Тогда же войско пелопоннесцев двинулось на север по материковому побережью, пройдя Клазомены, Фокею и Киму и склонив эти важные города к переходу на свою сторону. На пелопоннесском побережье, в Спирее, спартанские корабли в конце концов прорвали блокаду и направились к Хиосу. Ими руководил Астиох – новый наварх, которого назначили командующим всем пелопоннесским флотом. У Лесбоса он соединился с основными силами хиосцев и осуществил высадку в Пирре, откуда на следующий день двинулся к Эресу. Двадцать пять афинских кораблей под командованием стратегов Леонта и Диомедонта прибыли в Митилену всего несколькими часами ранее. Они разбили стоявшую в гавани хиосскую флотилию, одержали победу на суше и захватили ключевой город Лесбоса в первой же атаке. Астиох организовал восстание против афинян в Эресе, после чего вышел в море и поплыл вдоль северного побережья острова, намереваясь защитить мятежников в Мефимне и побудить к мятежу Антиссу. «Но так как на Лесбосе Астиох во всем встречал препятствия» (VIII.23.5), он возвратился в Милет. Оставшись без поддержки флота, продвигавшееся к Геллеспонту сухопутное войско было вынуждено повернуть назад, после чего все союзные отряды были распущены по домам. Так закончилась первая попытка пелопоннесцев добиться быстрого завершения войны.

Поправив свое положение на Лесбосе, афиняне направились к Хиосу и по пути отбили у врага Клазомен, после чего вновь вышли в море. Под командованием Леонта и Диомедонта они заняли группу островов близ северо-восточной оконечности Хиоса и два укрепленных города на материке, располагавшихся прямо напротив Хиоса, и стали использовать их как опорные базы для ведения блокады и нападений с моря. Теперь местные воды находились под контролем афинян, и они могли высаживаться в любой их точке по своему выбору. Кроме того, в качестве корабельных воинов афиняне задействовали гоплитов, а не фетов, как бывало обычно, и это сделало их сильнее в боях на суше. После того как афинский флот нанес противнику одно за другим несколько поражений, хиосцы отказались от дальнейших попыток сражаться на море. Тогда афиняне принялись сходить на берег и грабить богатые, умело возделанные и плодородные поля хиосцев. Чтобы прекратить эти нападения, некоторые из хиосцев замышляли свергнуть правительство и возобновить союз с афинянами, но правящие олигархи призвали на помощь Астиоха. Вместе с ним они обдумали, «каким образом с возможно большею умеренностью подавить заговор» (VIII.24.6). Астиох взял заложников, что на какое-то время успокоило ситуацию. Тем не менее Хиос все еще был осажден и подвергался постоянным атакам. Он перестал быть центром восстания в Ионии и сам оказался под угрозой скорого разгрома.

РЕШЕНИЕ, ПРИНЯТОЕ В МИЛЕТЕ

Следующей целью афинян был Милет – единственный крупный город Ионии, по-прежнему находившийся в состоянии мятежа. В октябре стратеги Фриних, Ономакл и Скиронид отплыли с Самоса во главе эскадры из сорока восьми кораблей, часть которых служили для перевозки войск. На них расположилось 3500 гоплитов – 1000 из Афин, 1000 от эгейских союзников, а также 1500 из Аргоса. Это были довольно внушительные силы с учетом того, что с момента сицилийской катастрофы прошло совсем немного времени. Против них выступило войско, состоявшее из 800 милетских гоплитов, неизвестного количества пелопоннесцев, наемников на службе у сатрапа Тиссаферна и самого Тиссаферна вместе с его конницей.

Аргосцы в едином порыве кинулись на врага, нарушив порядок афинского строя, и заплатили за это безрассудство поражением и потерей трехсот воинов. У самих афинян и их ионийских союзников дела шли лучше. Они рассеяли противостоявших им пелопоннесцев и заставили отступить персов и их наемников, после чего милетяне благоразумно укрылись за стенами своего города. Афиняне праздновали великую победу, ведь теперь они господствовали как на суше, так и на море. Оставалось лишь обнести город осадной стеной и дождаться его капитуляции. Они были уверены, что падение Милета положит конец восстаниям.

Однако в день своего триумфа афиняне получили известие о том, что к Милету направляются пятьдесят пять кораблей под общим командованием спартанца Феримена, из них двадцать два сицилийских – под началом Гермократа, их заклятого врага из Сиракуз. После того как этот флот вошел в Иасский залив и встал на стоянку у Тихиуссы, сам Алкивиад прискакал к ним на коне и рассказал о победе афинян при Милете, добавив, что, «если они не желают загубить дело Ионии и вообще все предприятие, [необходимо] как можно скорее подать помощь Милету и не допускать его обложения» (VIII.26.3).

Хотя прочие афинские военачальники желали остаться и дать противнику бой, Фриних высказался против сражения. Он убеждал коллег в том, что «если после испытанных несчастий государству вряд ли позволительно наступать на врага не иначе, как с надежными военными силами или же только в крайней нужде, то нечего и думать о том, чтобы без нужды добровольно кидаться самим на опасность» (VIII.27.3). Фриних сумел настоять на своем, и афиняне отплыли на Самос, «не довершив победы» (VIII.27.6) и сняв осаду и блокаду c Милета. Раздосадованные этим решением, аргосцы отправились домой и в дальнейшем не принимали участия в войне.

Отступление афинян имело и другое неприятное следствие. Тиссаферн прибыл в Милет и уговорил пелопоннесцев напасть на Аморга, находившегося в Иасе. Сами иасцы, не знавшие об уходе афинян, подумали, что приближающийся флот афинский, и оказались совершенно не готовы к обороне. Пелопоннесцы взяли Аморга живым и выдали его Тиссаферну, приняли пелопоннесских наемников Аморга в собственное войско и разграбили Иас, продав его жителей Тиссаферну и передав ему же все то, что осталось от города. В результате афиняне лишились еще одного союзника, персы избавились от назойливого смутьяна, отвлекавшего их внимание, а боевое сотрудничество спартанцев и персов увенчалось первой победой.

Некоторые афиняне одобряли действия Фриниха и выбранную им стратегию: «За свою проницательность Фриних снискал себе славу не только теперь и не в одном этом случае, но и впоследствии во всех делах, какие лежали на нем» (VIII.27.5). Однако бóльшая часть его сограждан заняла противоположную позицию. В следующем году его официально обвинили в потере Иаса и гибели Аморга. Есть основания согласиться с этим вердиктом. Современные историки оправдывают решение Фриниха, указывая на то, что после истории с Сицилией афинский военный флот был уже совсем не тот, что прежде, что его преимущество в тактике было утрачено и что в этих условиях сражение на море было бы чрезмерным риском. Но такие рассуждения не соответствуют действительности. Хотя славные дни Формиона и в самом деле были позади, сицилийская катастрофа вовсе не лишила афинский флот его тактического превосходства. Чуть ранее в том же 412 году афиняне сумели вынудить пелопоннесский флот бросить якорь на всеми покинутой и неудобной стоянке, а у Хиоса и Лесбоса они полностью очистили море от неприятельских кораблей. К весне 411 г. до н. э., даже несмотря на то, что Афины потеряли контроль над всем побережьем Ионии, спартанцы продолжали бояться афинского флота настолько, что послали войско к Геллеспонту по суше. В том же году афиняне, имея семьдесят шесть кораблей против восьмидесяти шести у противника, обратили пелопоннесцев в бегство под Киноссемой, что на Геллеспонте.

В доводах Фриниха имелся один существенный изъян: последовав его совету, афиняне больше не могли быть уверены в своей способности навязать врагу битву. Спартанцам было нетрудно уклониться от сражений на море, вместо этого отправляя войска по суше. Даже выбирая морской путь, они могли избегать встречи с афинским флотом и разжигать все новые и новые восстания. На самом деле для афинян лучшим способом заставить противника сражаться на море было выманить его на битву в условиях, когда их собственный флот выглядел более слабым. Под Милетом у Фриниха была возможность принудить Феримена к битве ради спасения города, но он упустил ее. Если бы афиняне остались на месте и вступили в бой, вся война, быть может, пошла бы другим путем. Их уход не только позволил мятежникам передохнуть и дал им новую надежду: на внутреннем фронте