Через год она летела в Вашингтон самым дешевым билетом эконом-класса. С сестрой Таней они даже не перезванивались, и как шла ее жизнь, Лене было подумать недосуг, ее собственная жизнь трещала по швам. От мамы, которая хоть и жила в Вашингтоне с нелюбимым зятем, но тем не менее не рвалась назад в Россию, Лена знала, что Таня продолжает наслаждаться семейным счастьем. Танины ставки вышли на респектабельный уровень ста долларов за час, якобы-муж преподавал актерское мастерство в местном театре, а Таня была занята тем, чтобы сдружить Игорька и Никиту, повторяя, как она любит «обоих своих сыновей». Гуля тщилась представить себе Танино счастье и не могла. В Вашингтоне Юра и Эрин по приезде рассказывали, что весной они побывали у Тани в гостях.

– Живет ничего, но достаточно бедно. Дом маленький, повернуться негде. Понравилось? Скорее нет, и Виктор, и его сын очень странные…

– В каком смысле?

– Во всех… Таня тоже не лучше. Все время пыталась нас кормить, уже не лезет, а она все уговаривает. Все твердила, как рада нам, что мы одна семья и должны к ним чаще приезжать.

– А мне у них все понравилось. И Татьяна, и мальчики are very nice. Nice family, – не без нажима вставила слово в разговор Эрин.

– Да, nice, I see… – Лена замолкла. «Таня показывает, что Чуня и Эрин – семья, она ей нравится, потому что похожа на ее собственную. Она – само радушие, а Гуля – мать-ехидна, не радующаяся счастью сына».

– Юр, – дня через два спросила она Чуньку, – ты собираешься пожениться с Эрин? Вы уже полтора года вместе…

– А ты разве не против?

– Разве это имеет для тебя значение?

– Ну, мы можем и дальше жить, как сейчас…

– Чунь, если ты считаешь, что это…

– Да! Да, мама! Это навсегда, если ты об этом спрашиваешь!

– Ты уверен?

– Мама! Сколько можно…

– Если ты в этом уверен и считаешь, что вам лучше пожениться, я не буду препятствовать.

– Правда, что ли?

– Мы же можем всю жизнь с тобой воевать…

– Хлопот много. Надо успеть…

– Что успеть?

– Свадьбу организовать.

– Так сейчас лето, самое лучшее – делать свадьбу следующей весной. Например, в российские майские праздники, когда я смогу приехать без проблем. Я же все-таки найду когда-то работу.

– Нет, зимой красивее… Хочу пятого января, в дедушкин день рождения.

– Это будет самое правильное, – поддержала внука Наталия Семеновна, не объясняя, имеет ли она в виду день рождения Виктора Степановича или что-то иное. – Катя с Соломоном венчались зимой, и тетя Таня когда-то в Тамбове…

Вернувшись в Москву, Лена принялась искать работу, и снова выручил Евтушенков, взявший ее в невзрачный собственный банк. Банк был никакой, обслуживал только предприятия империи отца-основателя, но тот был нацелен на рывок и требовал, чтобы Лена с ее пониманием международного бэнкинга его обеспечила. Она стала налаживать онлайн бэнкинг, бывший в России тогда в диковинку, но как только у нее начало что-то получаться, проект стали у нее отбирать. Она боролась, но понимала, что когда не растешь вместе с коллективом, а приходишь в него на высокую позицию, спетый коллектив сделает все, чтобы выжить чужака. Даже если его привел отец-основатель. Точнее, в особенности если привел именно он.

Удивительно, но в обычно бесснежном Вашингтоне шел настоящий новогодний снег. Он шел день за днем, еле заметно, снежинки – редкие, но крупные – медленно опускались на землю в полном безветрии. Улицы были черными и мокрыми от мгновенно таявшей под колесами машин снежной пыльцы, но газоны и крыши домов покрылись убедительным пушистым покровом, казалось, звенящим тишиной. В «доме на опушке» Наталья Семеновна с головой ушла в приготовления к свадьбе. Как всегда, не посвящая никого в одной ей ведомые цели. Ей непременно было нужно, чтобы от свадьбы внука остался видеофильм, но не доморощенный, растянутый на четыре часа и снятый вкривь и вкось, а профессиональный, хорошо смонтированный. Конечно, с ней самой в главной роли.

– Не случайно мой внук выбрал днем собственной свадьбы день рождения деда, Виктора Степановича Котова, – такой фразой открывался фильм. Наталия Семеновна в черном свитере, с платком Hermes на плечах, с короткой седой стрижкой «под мальчика», держа осанку, сидела перед камерой. – Дед у Юры был необыкновенный…

Дальше шел рассказ о деде, о том, как он любил праздники, любил поздравления, любил пироги, умел гулять на широкую ногу, как боготворили его в коллективе войсковой части, где он работал. Рассказ сопровождался черно-белыми фотографиями деда. Вот он ведет партсобрание, вот принимает новый орден, а все вокруг аплодируют. Вот его поздравляют с юбилеем, а вот он… держит на руках шестимесячного внука на даче, надев для этого фото полковничью форму со всеми колодками наград. И Алка, и ее дочь так хорошо помнили этот снимок, тот сентябрьский солнечно-зябкий день, слова деда: «Пусть у Маси останется фотография деда в военной форме. Пусть помнит, какой у него был дед…»

Наталия Семеновна говорила с экрана о Викторе Степановиче, о детстве Юры. В ее рассказе не было, правда, места для дочери, но Гулю это не обижало, скорее щемило сердце понимание, что этим фильмом мама стремилась сплести потуже нити, связывавшие Юру с бабушкой и дедом. Как дедушка, державший Масю на руках перед камерой, Алка, двумя десятилетиями позже, стремилась оставить внуку память о себе, о своей любви, в которой растили его именно бабушка с дедом, и никто иной.

От иных хлопот, связанных со свадьбой Юры Котова и Эрин Янг, семья Котовых была освобождена традициями их новой страны. Лену приятно поразило, что в Америке нет места стычкам и финансовым сварам родителей. Свадьбу устраивают родители невесты, принимая в расчет лишь ожидания дочери и собственные возможности. Родители жениха оплачивают свадебное путешествие, сообразно вкусу сына и собственному бюджету. Все просто и разумно.

Никто из Котовых не понимал, зачем нужен длинный белый лимузин, почему надо созвать пятьдесят родственников Янгов со всех концов Америки, поставив каждому табличку с именем в рамочке из чистого серебра, а мужчины должны быть непременно в смокингах. Но им этого понимать было и не нужно: если Янгам хочется выбросить тысяч пятьдесят на свадьбу, это их решение.

– Чуня, куда ты хочешь поехать в свадебное путешествие? Неделя в Париже? В Венеции?

– Мам, хочу просто в Мексику, в Канкун.

– Чунь, ты сам сможешь поехать в Канкун. Мне хочется, чтобы ты съездил туда, куда ты сам не сможешь себе позволить.

– Мам, я не хочу ни Парижа, ни Венеции! Хочу валяться на пляже и ни о чем не думать. Приличный пакет для обычных людей, чтобы «все включено», чтобы не напрягаться, и чтобы тысячи на четыре, не больше. Ты потянешь?

– Малыш, деньги в этом вопросе не главное…

– Мам, у тебя их сейчас нет… Правда, не надо Парижа. Нам будет хорошо в Канкуне.