или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились <...>».[597]Комментарий

Человек, достигший совершенства в любви, милостив не только ко всем людям, включая своих врагов, но и ко всем созданиям, включая демонов.

Бог есть в каждом человеке без исключения, ибо все сотворены по Его образу, но в людях Он присутствует больше, чем во всяком творении, поскольку по Его образу создан только человек. Он в различной степени есть и во всех других творениях. Каждое создание – будь то животное, растение или минерал, – носит в себе логос, согласно которому Бог его сотворил и который в своей сущности обозначает, то есть в полной мере определяет, его природу, Божественную волю о нем. Этот логос, указывающий на духовное начало и конец творения, вписан в него, хотя – если это личность, наделенная свободной волей, как ангелы или люди, – оно может выбрать ту жизнь, которая противна его логосу. Так, например, Бог присутствует и в демонах, и в ангелах, но последние, имея ту же природу, что первые, будучи ангелами и зная о присутствии в них Бога, прославляют и любят Его, а демоны отрицают это присутствие, злословят и ненавидят Бога.

Питая отвращение к образу жизни демонов, к тому, что они делают, к их замыслам, действиям и намерениям, святые могут любить их как создания изначально добрые, проявлять к ним милосердие, надеяться на то, что однажды они раскаются. При этом отцы Церкви считают, что так относиться к демонам могут только святые: они, достигнув бесстрастия, не попадут в сети, в которые демоны хотят заманить тех, кто проявляет к ним интерес, а также не поддадутся заблуждению, в которое их стремятся ввести.

Любовь и милосердие к животным – более распространенные и менее опасные чувства по отношению к Божиему творению. Безусловно, существует патологическая форма любви к животным, приобретающая в развитых странах крайние проявления. Когда животных предпочитают людям, когда некоторые на них направляют всю свою любовь, а для некоторых пар они заменяют детей, которых те не могут иметь; когда их селят в гостиницах и кормят в ресторанах – все это можно расценивать как извращение. И святитель Василий Великий, живший в IV веке, и преподобный Силуан Афонский, которого можно назвать нашим современником, обращали внимание на то, какую опасность для души таит привязанность к животным. «Есть люди, – говорит старец Силуан, – которые привязываются к животным, и гладят их, и ласкают, и разговаривают с ними, и оставили они любовь Божию, и через то теряется любовь между братьями, за которую умер Христос в великих страданиях».[598] Но есть и похвальная форма любви к животным – она состоит в том, чтобы считать их созданиями Божиими и соответственно к ним относиться. В житиях древних и современных святых можно найти немало примеров их гармоничного сосуществования с дикими животными, которые становились домашними благодаря доброте и миру, излучаемому святыми. Вспомним льва, ставшего ручным благодаря заботе преподобного Герасима Иорданского, – святой вынул из лапы хищника колючку, причинявшую ему сильную боль; или медведя, которого кормил святой Серафим Саровский и которого он слушался; или змею, для которой преподобный Паисий Святогорец (живший в прошлом веке) каждый день приносил по чашке молока, или муравьев, которым тот же старец Паисий помогал переносить их грузы, полагая, что такая ноша для них слишком тяжела.

Святые проявляли милосердие к животным тем, что кормили их, когда видели, что те могут остаться без еды, а также страдали при виде, что им больно или они погибают. Весьма показательны эти два свидетельства преподобного Силуана Афонского: «Один раз без нужды я убил муху, и она, бедная, ползла по земле больная, с выпавшими внутренностями, и трое суток я плакал за свою жестокость к твари, и до сих пор все помню этот случай»;[599] «Однажды <...> я увидел на дороге убитую змею, порезанную на куски, и каждый кусок ее судорожно бился, и стало мне жалко всю тварь и всякое творение страдающее, и я много рыдал пред Богом».[600]

Попечение святых распространялось и на растения, которые тоже являются созданиями Божиими: своим разнообразием они отражают Его всемогущество, красотой – Его величие, пользой – Промысл, целительной силой – милосердие. Святой Силуан Афонский в этом контексте отмечает: «Дух Божий учит душу любить всё живое, так что и зеленого листа на дереве она не хочет повредить, и цветка полевого не хочет потоптать. Так Дух Божий научает любви ко всем, и душа сострадает всякому существу».[601]

Святые оказываются единым целым со всеми людьми, страдают со страждущими и радуются с радующимися, они чувствуют себя единым целым и со всеми другими Божиими созданиями, радуются, видя, как животные бессознательно прославляют Бога, стенают, видя, как они страдают из-за печальной судьбы падшей природы, по вине человека подверженной тлению, а также молятся о том, чтобы животные стали частью обновления мира, которое будет совершено Христом в конце времен.

Преподобный Макарий Великий: Святые горят любовью Духа к человечеству

Текст

Сподобившиеся стать чадами Божиими и родиться свыше от Духа Святого, имея в себе просвещающего и упокоевающего их Христа, многообразными и различными способами бывают путеводимы Духом, и благодать невидимо действует в их сердце при духовном упокоении. <...> Но иногда как бы плачут и сетуют о роде человеческом и, молясь за целого Адама, проливают слезы и плачут, воспламеняемые духовной любовью к человечеству. Иногда такой радостью и любовью разжигает их дух, что, если бы можно было, вместили бы всякого человека в сердце своем, не отличая злого от доброго.[602]

Комментарий

Рожденные свыше, духовно, в Церкви; получившие в крещении через Духа Святого благодать для обновления во Христе, то есть чтобы умертвить ветхого человека и дать жизнь новому, чтобы больше не быть чадами плоти, из-за нее находящимися во власти Адамова греха, но стать чадами Божиими по усыновлению; приобщившиеся к этой благодати через исполнение Божественных заповедей, постепенно уподобляясь Христу и, соответственно, благодаря этому приобретая мир, воцаряющийся от бесстрастия и надприродного просвещения духовного знания, которое стало возможным через внутреннее очищение, – мы, как говорит