— Я сегодня родился заново, — сказал он и счастливо рассмеялся. — Это великое чудо, поверь.

Амира глядела непонимающе. Хомутов отодвинул прибор, спросил неожиданно:

— Ты умеешь гадать по руке?

Не дождавшись ответа, он протянул ладонь через стол.

— Можешь сказать, сколько я еще проживу? — Хомутов мгновенно стал серьезен, будто и вправду верил, что судьбу можно знать заранее.

Амира осторожно взяла его руку в свою, и Хомутов замер от этого прикосновения.

— Вы будете жить долго, — проговорила Амира едва слышно, не смея взглянуть Хомутову в глаза. — Так долго, сколько сами захотите.

Он засмеялся, — кивнул.

— Да, да, ты права, я и сам в это верю, — но руки не отнял, поглаживал осторожно ладонь девушки.

— Ты все еще сердишься на меня?

Она молчала.

— Не надо, я не хотел тебе зла.

Он был полон великодушия сейчас и того же ждал от других.

— Я был жесток в тот день, но нельзя же казнить меня за это!

Амиру обожгло внезапным испугом, но он по-прежнему ничего не заметил, был беспечен — главным врагом до сих пор считал Бахира, но и тот сдался, запросил пощады. Чего ему бояться теперь?

Вспомнив о Бахире, Хомутов согнал улыбку с лица, подумал, что необходимо довести дело до конца. Следует распорядиться, чтобы Хусеми вызвал военного министра во дворец. И сейчас же — в отставку. Поднялся из-за стола, ни слова не сказав Амире, вышел б приемную. Хусеми вскочил, но Хомутов вернул его на место движением руки.

— Поставь в известность полковника Бахира. Он должен явиться ко мне через час. Я объявлю о его отставке.

— Слушаюсь товарищ президент!

Секретарь извлек из глубины стола лист бумаги «верже», протянул его Хомутову.

— Я подготовил черновые тексты указов президента.

— Каких еще указов? — поднял бровь Хомутов.

— Во-первых, об освобождении полковника Бахира от всех занимаемых им постов, а во-вторых о заключении его под стражу и препровождении к новому месту жительства в провинции Бедашхан. Хорошее место, три с половиной тысячи метров над уровнем моря.

— Это еще зачем? — осведомился Хомутов, изумляясь все больше.

— А как же иначе? — в свою очередь удивился секретарь. — Так принято. Все прежние руководители ссылались в отдаленные провинции. У них не должно оставаться связей с Хедаром.

— Ну, допустим, — буркнул Хомутов. — Что еще там у тебя?

— В-третьих вместе с Бахиром надлежит выслать его семью, в том числе сыновей, служащих в армии, и дочь, которая учится в столичном университете.

— Они-то причем? — поинтересовался Хомутов, глухо раздражаясь, но увидел во взгляде секретаря — иначе нельзя.

— Кроме того, необходимо, наряду с Бахиром, снять следующих армейских руководителей.

Хомутов бросил взгляд на подготовленный секретарем список и обнаружил, что тот состоит из десятков имен.

— Ты что-то не на шутку разошелся. Не слишком ли коротко стрижешь?

Хусеми не смутился. Сказал твердо, как о деле давно знакомом.

— Полковник — не только конкретная персона, носящая имя Бахир. Десятки людей, поставленных им на ключевые посты, — это тоже он. Бахир уедет, а они останутся и начнут ждать.

— Чего?

— Сигнала. Оттуда, из Бедашхана.

Хомутов понял, наконец Господи, что за страна!

— Ладно, поговорим об этом позже. Давай мне Бахира.

Он не ушел в свой кабинет и терпеливо ждал пока Хусеми требовал немедленно соединить его с министром обороны.

— Товарищ министр? — зачеканил он в трубку. — Это Хусеми. Товарищ Фархад приглашает вас прибыть, не теряя ни минуты.

И сыграл отбой. На противоположном конце провода Бахир тоже опустил трубку. Он был бледен, руки дрожали, но полковник знал, что это пройдет, как только он начнет действовать. Он окликнул адъютанта, но едва тот вошел, как следом возник эксперт, и Бахир тотчас переключился на него.

— Ну — готово?

— Готово, товарищ министр.

— Говори же!

Его глаза горели сейчас дьявольским азартом.

— Отпечатки пальцев принадлежат совершенно разным людям.

— О-а-а!! — взвыл Бахир, и в этом зверином вопле смешались и восторг сбывшихся ожиданий и предчувствие близкой крови.

Он обернулся к адъютанту:

— Люди?

— Готовы.

— Выдать боеприпасы!

— Есть!

— Погрузить в машины!

— Слушаюсь!

Эксперт выкатывал глаза, ничего не понимая. Бахир жестом удалил его из кабинета. Адъютант пожирал министра взглядом ожидая дальнейших распоряжений, или, по меньшей мере, разъяснений, но полковник хотя его и распирало желание поделиться своим фантастическим открытием, сдерживал себя потому что знал по опыту натасканные на кровавую работу люди должны до последней секунды оставаться в неведении. Тогда они готовы на все, у них нет времени на раздумья, команда — вперед! — и они срываются с цепи и раздирают врага клыками.

— Выступаем через десять минут! — крикнул Бахир, и адъютант исчез, словно облако сигаретно го дыма.

Но где сейчас Фархад? Не перехитрил ли его старый лис? Бахир поежился. Как знать, может, отсиживается в бункере, и едва Бахир сделает первый шаг — ударит в спину. Полковник вскочил, сбрасывая охватившее на миг предательское оцепенение, рванул из сейфа короткоствольный автомат. Прочь сомнения, отступать некуда. Спасение — в стремительности действий, только так можно сохранить голову. Даже если Фархад действительно прячется где-то — отыщется рано или поздно. Этого, который во дворце, — к стенке, и после казни объявить самозванцем. Обязанности президента страны временно принять на себя, и все это — в течение буквально часа. И если настоящий Фархад выползет из норы, получит пулю под гул всеобщего замешательства.

Хомутов из приемной не уходил, ему не хотелось сейчас оставаться в одиночестве. Хусеми деловито перебирал бумаги на столе, и в привычной узнаваемости его жестов Хомутов старался обрести спокойствие. Неловко потоптавшись, он в конце концов направился в кабинет. Прикрыл дверь и прямо перед собой увидел Амиру. Это было так неожиданно, что в первый миг он опешил, а Амира выпрямилась как пружина потому что перед тем стояла, склонившись над президентским столом. В ее глазах Хомутов прочитал такое, отчего в мгновение ока у него пересохло в горле.

— Ты что здесь делаешь?

Амира рывком вскинула руку и он увидел пистолет, тот самый, личное оружие товарища Фархада.

Хомутов со свистом выдохнул воздух Черный зрачок смотрел ему в глаза.