— Почему, интересно, брить ноги и подмышки — это варварство с моей стороны, а снимать щетину с лица с твоей стороны не варварство? — спросила я, наблюдая, как он осторожно скребет лезвием подбородок.

— Может, так оно и есть, — согласился он с улыбкой и принялся скрести щеку. — Но знаешь, стоит этого не сделать, и все лицо начинает чертовски чесаться.

— А ты когда-нибудь отращивал бороду? — поинтересовалась я.

— Специально — нет, — ответил он и снова улыбнулся. — Но иногда она отрастала, во время скитаний по Шотландии. Когда передо мной стоял выбор: бриться на холоде тупой бритвой или терпеть чесотку, я выбирал чесотку.

Я рассмеялась, наблюдая, как он одним плавным движением снял мыльную пену со скулы.

— Не представляю тебя с длинной бородой.

— В следующий раз, когда нас пригласят в Версаль, Саксоночка, я попрошу разрешения показать тебе королевский зоопарк. Какой-то моряк привез Людовику с Борнео удивительное животное. Называется орангутанг. Ты когда-нибудь видела?

— Да, — кивнула я. — До войны в Лондонском зоопарке жила парочка.

— Ну, тогда ты знаешь, как я выгляжу с бородой, — сказал он, улыбаясь и заканчивая бритье. — Косматый, побитый молью. Похожий на виконта Мариньи, — добавил он, — только рыжий.

Тут, словно вспомнив что-то, он сменил тему беседы и, стирая с лица остатки мыла льняным полотенцем, сказал:

— Так что теперь, Саксоночка, думаю, мы должны держать под самым пристальным наблюдением каждого англичанина в Париже. — Подняв рукопись с постели, он задумчиво перелистывал страницы. — Если некто действительно желает оказать поддержку на таком уровне, к Карлу непременно должен прибыть посланник. Лично я не стал бы рисковать такой суммой, предварительно не убедившись, что пятнадцать тысяч фунтов пойдут на дело. Ты согласна?

— Да, — ответила я. — Что же касается англичанина… А ну-ка скажи, что, его высочество покупает спиртное только у тебя и Джареда или же пользуется еще услугами мистера Сайласа Хоукинса?

— Мистера Сайласа Хоукинса, которого так и разбирает желание узнать, каков политический климат в Шотландии? — подхватил Джейми и восхищенно уставился на меня. — А я-то думал, что женился на тебе только из-за хорошенького личика и ладной круглой попки. Ан нет, оказывается, у моей женушки имеются еще и мозги! — Он парировал удар, который я собралась нанести ему в ухо, и расплылся в улыбке. — Ладно, Саксоночка. Еще не вечер. К концу дня буду знать.

Как выяснилось, принц Карл действительно покупал вино у мистера Хоукинса. Однако, если не считать этого открытия, мы за последующие четыре недели мало продвинулись в своих изысканиях. Все шло своим чередом. Людовик продолжал игнорировать Карла Стюарта, Джейми — торговать вином и навещать принца Карла, Фергюс — красть письма. Луиза де ла Тур появлялась на людях с супругом и выглядела при этом меланхоличной, но цветущей. Меня же по-прежнему тошнило по утрам, днем я работала в больнице, а вечерами любезно улыбалась гостям за ужином.

Впрочем, имели место два события, несколько приблизившие нас к цели. Карл, утомленный одиночеством, стал вечерами приглашать Джейми в таверны. Мистер Шеридан, его наставник, был слишком стар для подобных эскапад.

— Господи, этот принц пьет как сапожник! — как-то воскликнул Джейми, вернувшись из одного из таких заведений. От него разило дешевым вином, спереди на рубашке красовалось большое пятно. — Ну вот, теперь придется новую рубашку заказывать.

— Дело того стоит, — заметила я. — Если он, конечно, говорит, когда пьет. О чем вы вообще разговариваете?

— Об охоте и женщинах, — кисло ответил Джейми и этим ограничился. Выходит, политика занимает принца куда меньше, чем Луиза де ла Тур, или же он скрытен и не склонен откровенничать даже в отсутствие своего наставника мистера Шеридана?..

Второе событие сводилось к следующему. Месье Дюверни, министр финансов, проигрывал Джейми в шахматы. Причем не раз или два, а постоянно. Как и предвидел Джейми, поражения лишь укрепляли месье Дюверни в намерении взять реванш, а потому нас часто приглашали в Версаль, где я бродила по залам, собирая сплетни и избегая альковов, а Джейми играл в шахматы, собирая вокруг себя толпу зрителей, хотя лично я отнюдь не считала этот вид спорта зрелищным.

Итак, Джейми и министр финансов, маленький кругленький человечек с сутулой спиной, сидели за шахматной доской настолько сосредоточившись, что не замечали ничего происходящего вокруг, их не отвлекали ни ропот голосов, ни даже звон бокалов за спиной.

— В жизни не видела ничего более утомительного и скучного, чем эти шахматы, — заметила одна дама другой. — И это называют развлечением! Для меня так куда веселей наблюдать, как служанка вылавливает блох у пажа. Они хоть при этом хихикают и визжат.

— А я бы не возражала, чтоб этот рыжий немного похихикал и поверещал, — ответила ее собеседница и послала Джейми очаровательную улыбку — как раз в этот момент он обернулся и обвел толпу рассеянным взглядом. Тут одна из дам заметила меня и ткнула товарку, приторную блондинку, локотком в бок.

Я приятно улыбнулась ей, одновременно со злорадством отметив, как она начала краснеть — снизу, с шеи, вскоре все лицо у нее пошло розовыми пятнами. Что до Джейми, то все ее прелести никак не могли отвлечь его от игры, разве только в том случае, если б она запустила свои пухленькие пальчики ему в шевелюру.

Интересно, подумала я, отчего это он так сосредоточен. Вряд ли только на игре — месье Дюверни предпочитал осторожную позиционную борьбу, часто использовал одни и те же гамбиты. Два средние пальца на правой руке Джейми потерли бедро — знакомый мне признак еле сдерживаемого нетерпения, и я окончательно убедилась, что волнует его вовсе не игра. Еще какие-нибудь полчаса — и в руке его окажется король месье Дюверни.

Рядом со мной стоял герцог де Нев. Я заметила, как его маленькие черные глазки остановились на пальцах Джейми, затем он отвел взгляд. Секунду он стоял у доски, задумчиво созерцая ее, потом отошел — удвоить свою ставку.

Мимо меня прошел лакей и, отвесив почтительный поклон, предложил бокал вина. Я жестом отказалась, сегодня я уже выпила достаточно — голова слегка кружилась, в ногах ощущалась некоторая слабость.

Высматривая, где бы присесть, я вдруг заметила графа Сент-Жермена. Возможно, именно на него поглядывал Джейми. Граф же, в свою очередь, смотрел прямо на меня, скорее даже не смотрел, а пялился во все глаза и улыбался. Необычное для него выражение лица, и я сочла, что улыбка ему вовсе не идет. А впрочем, мне все равно, и, отвесив в его сторону наивозможно грациознейший поклон, я присоединилась к группе дам, болтая о том о сем и пытаясь, когда предоставлялась возможность, навести разговор на Шотландию и ссыльного короля.

Однако складывалось такое впечатление, что перспективы восстановления Стюартов на троне мало занимали французскую аристократию. Стоило упомянуть Карла Стюарта, и дамы в ответ лишь закатывали глаза или недоуменно пожимали плечами. Несмотря на самые лестные рекомендации от герцога Мара и других парижских якобитов, Людовик по-прежнему упрямо отказывался принимать Карла при дворе. И почти нищий ссыльный, не являвшийся к тому же фаворитом короля, никак не мог рассчитывать на то, что его будут приглашать в общество и знакомить с состоятельными банкирами.