— Так его проще убивать, мой лорд, — пожал плечамиКааладор. — Впрочем, мы пошли немного дальше. Крегер явно знал, что мыиспользуем Материонских преступников как шпионскую сеть, но мы не были уверены,известно ли ему о Тайном правительстве. Если он считает, что мы ограничилисьМатерионом, — не беда, однако ежели ему известно, что я могу отдать приказв Материоне, а в Чиреллосе кто-то помрет, — энто ж, ясное дело, другойколенкор.

— Я соскучился по этому говору, — сообщил Телэн ипосле недолгого раздумья прибавил: — Но не так, чтобы очень.

— Критик, — проворчал Кааладор.

— И много вам удалось узнать? — спросил Улаф.

Кааладор с сомнением помахал рукой.

— Дак ведь пес его ведает, — сознался он. —Кой-где наши ребятишки прям-таки кишмя кишат, ровно жабы в болоте, а кой-где ниединого не сыщешь, хошь заплачь. — Он состроил кислую гримасу. —Видимо, все зависит от природных дарований. У одних этих дарований хотьотбавляй, у других — днем с огнем не сыщешь. Впрочем, нам удалось обнаружитьнастоящие имена кое-каких записных патриотов в разных частях Империи — вовсяком случае, мы считаем, что удалось. Если Крегеру и впрямь известно, чем мызанимаемся, он вполне мог подбросить нам толику вранья. Мы решили подождатьвашего возвращения, а уж потом проверить, что за сведения нам повезло добыть.

— Как же это можно проверить? — удивился Бевьер.

— Пошлем приказ перерезать кому-нибудь горло ипосмотрим, попытаются ли его спасти, — отозвался Стрейджен. — Скажем,какому-нибудь местному полицейскому начальству или главарю патриотов — Элрону,может быть. Разве это не удивительно, Спархок? Помимо всего прочего, мыобнаружили, что таинственный Сабр — не кто иной, как Элрон!

— Потрясающе! — согласился Спархок, старательноизображая удивление.

— Кааладор хочет убить некоего Скарпу, — продолжалСтрейджен, — но лично я предпочитаю Элрона — хотя можете считать этопроявлением моего литературного вкуса. Элрон заслужил смерть не столько за своиполитические воззрения, сколько за отвратное стихоплетство.

— Стрейджен, — сказал Кааладор, — мир ужкак-нибудь не рухнет из-за избытка паршивых стихов. А вот Скарпа по-настоящемуопасен. Жаль еще, что нам не удалось присовокупить к этому списку настоящее имяРебала — пока что нам не удалось его отыскать.

— Его настоящее имя — Амадор, — сказалТелэн. — Он торгует лентами в Джорсане, городе на западном побережьеЭдома.

— Как вы это узнали? — осведомился потрясенныйКааладор.

— Честно говоря, по чистой случайности. Мы виделиРебала в лесу, когда он держал речь перед крестьянами. Позднее, когда мы были вДжорсане, порыв ветра занес меня прямиком в его лавку. На самом деле он неслишком опасен. Это шарлатан. Он использует ярмарочные фокусы, чтобы убедитькрестьян, что он воскрешает из мертвых Инсетеса. По мнению Сефрении, этозначит, что у наших противников нехватка настоящих магов, а потому имприходится прибегать к дешевым трюкам.

— Что вы делали в Эдоме, Спархок? — спросилаЭлана.

— Заехали по пути за Беллиомом.

— Как же вам удалось обернуться так быстро?

— Нам помогла Афраэль. Она очень много помогала нам…хотя и не всегда, — прибавил Спархок, стараясь не смотреть на дочь. Онвстал. — Все мы сегодня изрядно устали, — продолжал он, — а еслисейчас углубляться в детали нашего путешествия, мы, пожалуй, засидимся до утра.Может быть, отправимся спать? Завтра мы обсудим все на свежую голову.

— Отличная мысль, — согласилась Элана, тожевставая. — Кроме того, меня мучает любопытство.

— Вот как?

— Раз уж мне придется спать с Анакхой, должна же япознакомиться с ним поближе, как ты полагаешь? Делить постель с незнакомцем —это так губительно для женской репутации…

— Она еще спит, — сказала Даная, бесшумноприкрывая дверь в комнату Сефрении.

— С ней все в порядке? — спросил Спархок.

— Разумеется, нет. А чего же еще ты ждал, Спархок? Еесердце разбито.

— Идем со мной. Нам нужно поговорить.

— Я не уверена, отец, что мне сейчас хочется с тобойговорить. Я тобой недовольна.

— Пожалуй, я это переживу.

— Не будь в этом так уверен.

— Пойдем. — Спархок взял ее за руку и повел вверхпо длинной лестнице — на вершину донжона и оттуда на парапет.

— Ты ошиблась, Афраэль, — сказал он. Она вздернулаподбородок и одарила его прямым ледяным взглядом.

— Не изображай надменность, юная леди. Ты ошиблась.Тебе не следовало пускать Сефрению в Дэльфиус.

— Она должна была попасть туда. Ей придется пройтичерез это.

— Она не может. Это выше ее сил.

— Она сильнее, чем кажется.

— У тебя совсем нет сердца? Неужели ты не видишь, какона страдает? — Конечно вижу, отец, и меня это мучает куда больше, чемтебя. — Вэнион тоже страдает.

— Он тоже сильнее, чем кажется. Почему вы всеотвернулись от Сефрении в Дэльфиусе? Два-три ласковых слова Ксанетии — и вызабыли о трех веках любви и преданности. Так у вас, эленийцев, принятопоступать с друзьями?

— Сефрения сама подтолкнула нас к этому, Афраэль. Онаначала выдвигать ультиматумы. Сдается мне, ты не представляешь, насколькоглубока ее ненависть к дэльфам. Она вела себя абсолютно нелогично. Что за всемэтим кроется?

— Это не твое дело.

— Думаю, что все же мое. Что на самом деле произошло вовремя войны с киргаями?

— Не скажу!

— Ужели ты страшишься говорить об этом, Богиня?

Спархок резко обернулся, проглотив просившееся на языкругательство. Ксанетия, облеченная сиянием, стояла неподалеку от них.

— Тебя это не касается, Ксанетия, — холодноответила ей Афраэль.

— Мне бы следовало знать твое сердце, Богиня. Враждасестры твоей к дэльфам не столь важна, как может быть твоя. Ты также ненавидишьменя?

— Почему бы тебе не пошарить в моих мыслях и невыяснить это самой?

— Ведомо тебе, Афраэль, что сего я сделать не в силах.Разум твой закрыт для меня.

— Я так счастлива, что ты это заметила.

— Веди себя прилично, — твердо сказал СпархокДочери.