– Сдавайся, облегчи себе немного жизнь, – предложил Лютый, голос его звучал почти дружески, только глаза были холодные, – здесь скоро будут мои люди. А ты явно не в лучшей форме.

Туман истончался и рассеивался. Над кронами деревьев показалось темнеющее небо, на нем уже начинали разгораться мелкие серебряные звездочки.

Волк задумчиво посмотрел на границу. Моргана стояла как будто за стеклом, по воздуху то и дело пробегала едва заметная глазу рябь. Вид у нее был уставший, светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Она что-то кричала, но слов было не разобрать, тонкая пленка не пропускала звук. Охотник видел, как Иван взял ее за плечи и повел, что-то убежденно ей втолковывая. Потом он решительно направился к границе и на полном ходу налетел на невидимую преграду.

Охотник с интересом отметил, что по своим свойствам это эфемерное препятствие было сравнимо со стеной. Он с легкостью определил ругательство, которое в сердцах выпалил Иван. Волк усмехнулся, глядя, как тот зажимает окровавленный нос рукой.

– Да вот она, граница, Волк! Никто тебе не поможет! – Лютый наслаждался моментом. – А спасение было так близко.

Курт, казалось, не слушал, он подошел к прозрачной стене совсем близко и осторожно протянул руку. Пальцы ощутили прохладную, гладкую поверхность.

– Сколько приятных часов мы проведем вместе, – Лютый продолжал веселиться, – нам никто не помешает. Ты даже не представляешь, сколько у меня вопросов.

Волк раздраженно дернул плечом и нахмурился, он продолжал скользить рукой по невидимой поверхности.

– Почему он не может вернуться? – кивнул на Ивана.

– Соглашение. Мы не выпускаем своих ведьм к ним, но они не выдают наших отступников. Хотя, по слухам, лучше инквизиторам оставаться здесь. Желающих немного.

– Прекрасно! Ладно. – Охотник развернулся, двигался он с ленцой. – Много слов. – Он смотрел на Лютого и улыбался.

Тот осклабился в ответ, с его лица исчезло веселое выражение, черты стали резче, в них проступило что-то хищное. В глубине его глаз горело фанатичное пламя.

– Ведьма, – выдохнул он. – Все-таки ведьма. Не женщина.

Волк улыбнулся шире.

– Значит, это ты… – Лютый вытянул серебряный нож. Лезвие блеснуло тускло и опасно.

Волк молчал.

Напряжение, наполнившее воздух, можно было резать ножом. Лютый больше не скалился, он готовился напасть. Сейчас он напоминал хищника. Вся напускная мягкость и доброжелательность исчезли без следа, их смели злоба и жестокость. Стало понятно, за что его прозвали Лютым. Он вскинул руку, демонстрируя защитный инквизиторский амулет.

– Не пройдет этот номер.

Он перехватил нож поудобнее, в этом простом движении чувствовался опыт.

– Антон, ты здесь единственный настоящий инквизитор. Я прямо чувствую, что ты хочешь мне помочь преодолеть это препятствие. – Голос звучал спокойно и убедительно.

Лютый моргнул, в глазах двоилось. Силуэт Охотника потерял четкость и плыл, в ушах нарастал странный шум. Амулет обжег запястье. Лютый зарычал и бросился вперед, сокращая расстояние. Сейчас самым важным казалось заставить Волка замолчать. Тот ушел от атаки с некоторой долей позерства.

– Антон, – повторил он, – тебе самому хочется мне помочь.

Волк дышал тяжело, его бросало то в жар, то в холод. Руки слегка подрагивали. Лютый снова ударил и отскочил. На этот раз серебро почти коснулось кожи.

Иха «прижалась» к прозрачной преграде.

– Он! Ведьма! – восторженно воскликнула она. – Сильная, вернее… сильный. – Она повернулась к бледной как мел Моргане. – Ты видишь, что он делает? – участливо спросила она. Мор помотала головой. – Старается подчинить того инквизитора, но в нем столько ярости, да еще мощный амулет, так что пока не выходит, – с удовольствием пояснила Иха. Ее глаза горели, она по-настоящему наслаждалась зрелищем.

Моргана не могла отвести взгляд. Она вскрикнула, когда на боку Волка появился тонкий порез.

Иван молчал, он тоже напряженно следил за поединком.

– Что-то колдовское в Волке есть, – наконец глубокомысленно изрек он.

Обе ведьмы не ответили.

– Кровь ведьмы – сильная штука, – задумчиво произнесла Ихошка.

Волк прижал ладонь к боку, она немедленно стала липкой и мокрой. Неожиданно ему захотелось ощутить вкус крови. Желание было столь же сильным, сколько парадоксальным.

Он облизал ладонь.

– Антон, – снова позвал мужчина.

Лютый крикнул, амулет почернел и рассыпался в пыль.

Иха присвистнула.

– Вы это видели? – спросила она, не скрывая восхищения. – Как будто не серебро, а трухлявая бумага. – Она похлопала застывшую Мор по плечу: – А инстинкты у него на уровне! Свою же кровь!

Теперь Лютый стоял на коленях и хватал ртом воздух, у него было чувство, что его душили. Горло болезненно сжималось от спазмов. Волк расправил плечи:

– Не упрямься, Антон. Тебе же очень больно, я чувствую. Поможешь?

Инквизитор кивнул и поднялся, он взял Охотника за руку, и они подошли к границе.

Глаза Лютого сделались совершенно бессмысленными.

Шаг.

Волк и Лютый оказались ровно посередине. Курт прыгнул вперед, хорошим пинком толкнув своего соперника назад. Лютый повалился на землю, Волк тоже.

По разные стороны границы.

Моргана хотела вскочить и броситься к Волку, но все еще не могла пошевелиться. Она так и продолжала сидеть. А мужчина поднялся. Лютый с другой стороны сделал то же самое.

Теперь они стояли друг напротив друга, разделенные невидимой преградой. Курт сделал шаг назад и хищно осклабился.

– Давай, Лютый, – ласково сказал он и приглашающе махнул рукой, – пересеки границу.

Звуки вернулись. Стена исчезла, как будто ее никогда не было. Если бы не разбитый нос Ивана и не синяки на руках Мор, поверить в ее реальность было бы совершенно невозможно.

Инквизитор смотрел на Волка с ненавистью, но не двигался с места:

– Кто ты, выродок?

– А ты подумай. – Охотник развернулся и медленно пошел к Моргане.

– Ты вернешься, – глухо сказал Лютый. – Приползешь назад, а я буду ждать.

– Жди! – согласился Волк.

Лютый понимал, что проиграл. Повинуясь разрушительному порыву, он быстрым, отточенным движением метнул нож в спину своему новому главному врагу. Видимо, Волк ожидал чего-то подобного, он отклонился, и серебряный клинок упал с глухим стуком на землю. Бывший инквизитор нагнулся и поднял оружие, взвесив на руке:

– Спасибо за сувенир. Они не для метания. – Он сам понимал, что переигрывает и впустую тратит силы, но ничего не мог с собой поделать. Желание пнуть еще раз побежденного было слишком сильным.