Сзади послышался шум колес и бибиканье. Оглянувшись, Андрей увидел, как к пирсу подъезжает вишневая машина. С другой стороны берега ехал белый «мерседес». У пирса машины поравнялись и остановились. Из вишневой машины вылез Котик и закричал:

– Сашка! Ну ты чего дурака валяешь? Мы по тебе соскучились! Иди сюда скорей. И хватит рыдать, а то глазки испортишь. Ты не волнуйся, мы этому алкашу так бока намнем, что мало не покажется, только свистни.

Но Сашка не обернулась, продолжая смотреть в море.

– Эй, принцесса Турандот, ну я кому говорю? Ну хва реветь, а? Пошли лучше шампанское пить в «Асторию»! Твое любимое, «Вдову Клико».

Славка тоже вышел из машины и теперь стоял возле нее, приподняв воротник и притоптывая. «Мерседес» уже включил фары, подзывая к себе Андрея. Они одновременно поднялись на ноги и медленно побрели на берег по склизкому бетону.

То ли они летели ночью, то ли уже попали в вечную тьму, но вокруг было так черно, что Андрей перестал вглядываться в окно. «Ауди» сгинула без следа, но он знал, что это вопрос времени. Сзади несло холодом. Андрей вспомнил, что где-то на заднем сиденье валялся плед, но оборачиваться не хотелось. Вид Димки с откинутой головой, разинутым ртом и с пушкой в окоченевшей руке внушал страх и тоску. Висок, слава богу, уже так не колотило, но стала противно ныть ладонь правой руки. Он потянулся вперед и включил отопление посильнее. Черт его знает, где мы, но хоть ноги согреются. Славка повернул к нему голову, будто угадав его мысли, и вдруг подмигнул. В следующее мгновение «мерседес» притормозил и стал снижаться. Внизу по-прежнему расстилалась тьма, но теперь в ней что-то двигалось, наполнялось рельефом, точно оживал ландшафт, покрытый черной тканью. Тьма стала распадаться на отдельные куски, где-то заблестев, а где-то чуть посветлев до свинцового оттенка. Андрей уже различал границы между распадавшимися формами и теперь с тревожным любопытством всматривался в расклад этих неизвестных ему сил. Вот свинцовый цвет сузился и потек по черноте, образовав дорогу. Искристый оттенок тоже обрел свою форму и лентой заструился параллельно с дорогой. Теперь по ней ехала машина с включенными подфарниками, медленно объезжая дыры в асфальте, а может, просто выбирая подходящее место. Наконец она затормозила там, где от реки ее отделяла узкая полоска земли, и из нее вышли двое. «Мерседес» тоже остановился и теперь парил над ней, чуть накреняясь носом вперед для лучшего обзора. «Альфа Ромео». Парни с бритыми головами, в коротких пуховиках нараспашку открыли багажник, вытащили оттуда длинный сверток и, подхватив его с двух сторон, потащили к реке. У самого берега они остановились, опустили его на землю и повернулись к машине.

– Может, камень подложить?

– Да-а… – раздалось оттуда. – И так пойдет.

– А если всплывет?

– Так пока всплывет… Здесь течение ништяк.

Парни подхватили сверток и, раскачав, швырнули в реку. Потом оба, отряхнув руки, постояли у берега.

– Хорошо идет, – крикнул один из них, обернувшись.

– Ну, – отозвался третий, – ладно, хватит ежей пасти. Поехали.

Парни пошли к машине, а Андрей посмотрел на Славку. Тот еще раз и как-то особенно смачно подмигнул ему, и «мерседес» тронулся, но не за машиной, куда сели похожие на близнецов бритые парни, а следуя течению реки, по которой плыл сверток. Перед глазами в последний раз мелькнула побитая асфальтовая дорога, проложенная еще в благие брежневские времена. Потом все опять исчезло, кроме черной реки, которая текла теперь по пустынной, холмистой местности.

Сверток то пропадал, то опять появлялся на поверхности. Когда он застревал в ветках упавшего дерева, Славка тормозил и, ухмыляясь, ждал, пока течение не вызволит его и не понесет дальше. Иногда река ускоряла свой ход или ее путь преграждали пороги, и тогда сверток трепало и кидало между камнями и несло вниз со страшной силой, точно река бунтовала, хотела вышвырнуть из себя эту непрошенную ношу. И каждый раз, когда сверток преодолевал очередное препятствие, Андрей, замирая, ждал, что вот сейчас он наконец развернется, и на поверхность всплывет его содержимое.

Как только, не выдержав натиска реки, сверток стал поддаваться, и из него показалось что-то длинное, Славка спикировал. Теперь они летели над самой водой, и Андрей увидел, что это нога с черными ногтями. Нет, с ярко-красными, конечно. Она всегда красила их в ярко-красный. Он не ощущал ни ненависти, ни облегчения, ни радости, ни даже злорадства. Все это осталось на земле, а здесь царили холод и смирение. Теперь из другого конца свертка, который стал медленно разворачиваться, водорослями заструились волосы. Длинные и белые. В последние годы она красила их в белый цвет, поддерживая имидж интересной блондинки. Раскрываясь, саван виток за витком обнажал все новые части ее тела. Теперь, почти выскользнув из него, она плыла по уже притихшей реке, мягкая, белая и безвольная. Наталья. Андрей понял, что здесь, над этой бесконечной рекой, которая скоро поглотит их всех, наконец началось их последнее и главное путешествие.

Когда наступили свобода и независимость и Андрей еще как-то пытался выжить в институте, Наталья сразу пошла в бизнес. Правда, не в столице, а в провинции, где сначала открыла какое-то акционерное общество, которое быстро прогорело, потом еще одно, а потом стала совладелицей местного банка. Когда он встретил ее у тестя, то с трудом узнал. До этого он видел ее несколько раз. Первый раз на своей свадьбе, тогда она была тощей, вертлявой девицей в малиновом платье с оборками на груди и по подолу, которая лихо отплясывала с его профессором. Лица ее он не запомнил. Уже потом, встречаясь с Натальей через более или менее равные промежутки времени, он понял, что в этом-то и заключалась ее особенность. Каждый раз перед ним появлялась новая, совершенно другая Наталья. Причем менялись не только прически и цвет волос, как у большинства женщин, но и фигура, манера поведения, походка и даже голос.

Поэтому, встретив у тестя пышную, голосистую блондинку, затянутую в узкую кожаную юбку, он не особо удивился, когда она оказалась Светиной кузиной Натальей. Скорее, удивилась она.

– Андрей, – пророкотала она. – Темпора мутантур, ну а мы, грешные, меняемся с ними. Но как ты стал хорош, однако. Ты, конечно, всегда был Аполлоном, но сейчас… Свобода явно пошла тебе на пользу.

Не дождавшись ответного комплимента, Наталья провела руками по внушительным формам, обворожительно улыбнулась и пожала плечами.

– А худенькие нынче не в моде.

Андрей развел руками.

– Ну раз так, будем любить женщин в теле.

– Надо говорить, женщин в стиле Рубенса, – поправила Наталья и захохотала, слегка откинув назад голову, после чего, нарочито раздувая ноздри и глядя ему в глаза, проговорила роковым голосом: – Даю тебе стопроцентную гарантию, что не пожалеешь.

– Наталья у нас такая бизнесвумен, почище любого мужика, даром что с высшим музыкальным образованием, так что смотри в оба, Андрей, – сказал тесть ни к селу ни к городу и подмигнул им обоим.