левую перчатку и оцарапал лоб. Затем мы разошлись, каждый в свою сторону, и оба, как я думаю, не на свое место.

Все это вышло так глупо, что я даже не взволновался, только потом уже, идя домой, вдруг сильно вспотел.

Случай этот имеет некоторые специфические особенности, о них неудобно говорить в письме, и вообще об этом случае — не нужно говорить. Я уже сделал в этом направлении соответствующие шаги, т. е. сказал, чтоб не болтали, не писали в газетах и т. д. Вас прошу тоже не рассказывать многим и даже — никому, сообщаю же Вам лишь потому, чтоб Вы не тревожились напрасно, если услышите об этом помимо меня.

Разумеется, я не пытался и не намерен ставить себя под охрану тех законов, которые не уважаю, и полиции, с которой у меня совершенно определенные отношения.

Ну, пока все. Будьте здоровы!

Время от времени читайте Мадача, о чем прошу усиленно.

Крепко жму руку.

Пришлите экземпляров по 10 моих книг, Скитальца и других.

Еще раз — будьте здоровы и не тревожьтесь обо мне.

А. Пешков

Я спрашивал господина, за что он хочет меня заколоть, но ответ получил невразумительный, не понял. Убегая, он грозил мне: «Не уйдешь!» с упоминанием матери. Был он очень неловок, хотя и силен, и очень торопился, хотя спешить ему, мне кажется, было некуда. Народа вокруг — ни души.

259

В. И. АНУЧИНУ

27 декабря 1903 [9 января 1904], Н.-Новгород.

Уважаемый Василий Иванович!

Давайте Вашу руку! Хотя я и вышел из детского возраста, но все-таки с пребольшим удовольствием прочитал Вашу детскую повесть «По горам и лесам». Прекрасно! Представляю, как будут зачитываться ребята.

Писать для ребят чрезвычайно трудно, и вся наша детская «литература» никуда не годится, сплошная патока. Я почему-то совсем не ожидал, что Вы умеете говорить с ребятами. Извините, но не ожидал! Вы мне другим человеком представлялись. Но это очень хороший признак, если писатель умеет быть интересным для ребят, они ведь очень тонкие ценители, их фразою не обманешь. Обязательно напишите вторую часть похождений, — материалов у Вас, видимо, премного.

Ваша тема для трагедии, конечно, хороша. Огромнее социальное значение, но как быть? Ведь цензура подло Вас обкарнает, живого места не оставит. А потом, откровенно говоря, меня смущает Ваша порывистость — рассказы, повесть для детей, социальная трагедия, научные работы! Искать себя нужно, это несомненно, но не слишком ли Вы разбрасываетесь? Пишите лучше большую повесть или роман — я не сомневаюсь в успехе, но драматическое произведение требует особого умения, специального подхода. Извините за непрошенный совет, но я бы отложил трагедию, и особенно на такую страшную тему, до лучших времен, до которых мы с Вами, надеюсь, доживем.

Хотя чертовски интересно. Выходит, что Вы, сибиряки, опередили и стрельцов и Пугачева — исконные бунтовщики! А все-таки лучше отложите, подробно поговорим при личном свидании.

Крепко жму руку.

А. Пешков

27 дек[абря] 1903 г.

260

А. И. КУПРИНУ

Декабрь 1903, Н.-Новгород.

Дорогой Александр Иванович!

О[бщест]во, на бланке которого пишу Вам, предполагает строить общежитие для учащихся женщин. В пользу фонда, потребного на это дело, о[бщест]во задумало издать литературный сборник.

К участию в сборнике приглашены и дали уже свое согласие В. Г. Короленко, Л. Андреев, Бунин, я; предполагается пригласить А. П. Чехова, хлопочут о привлечении Л. Н. Толстого, написано Вересаеву, Юшкевичу, Яблоновскому и другим.

Мне поручили просить Вас, что я и делаю с подобающим сему случаю лицом и чувством. Дайте рассказец!

Срок — апрель 1904.

Сборник издает «Знание».

Будьте добреньки, передайте мою покорную просьбу о том же г. Арцыбашеву, имени коего, к сожалению, не знаю.

Затем крепко жму руку.

А. Пешков

261

А. П. ЧЕХОВУ

Декабрь 1903, Н.-Новгород.

Посылаю Вам, дорогой Антон Павлович, письмо, полученное мною для Вас.

Пишет очень курьезный и интересный парень, если Вы пошлете ему парочку Ваших книг — это приведет его в неистовый восторг.

Я так и не успел зайти к Вам в Москве, каюсь и извиняюсь, но было так некогда, столько разных поручений лежало на мне в этот приезд, что, право, я не имел ни куска свободного времени.

В январе вновь явлюсь и уже — на сей раз — «для разгулки времени».

Пойду на шаляпинский бенефис, на выставку союза художников — вообще буду вести жизнь рассеянную. Устал я, как старик, и не совсем здоров, болит башка, и грудь болит. А тут еще надо работать, на что нет времени.

Все мечтаю нанять лодку, уехать на средину океана и, сидя там в одиночестве, — удить ершей.

Не люблю рыбной ловли, но — что поделаешь?

Крепко жму руку.

А. Пешков

Да, — к Вам у меня покорная просьба:

к Вам обратится Московское о-во помощи учащимся женщинам с просьбой дать рассказец в сборник, издаваемый этим о-м для построения общежития.

Присоединяю и мою покорную просьбу — дайте что-нибудь! Дело хорошее, и сборник будет интересный. Напечатаем у «Знания» тысяч 30–40.

Затем желаю Вам всей душой бодрости духа и доброго здоровья.

А. П.

262

Н. Г. ГАРИНУ-МИХАЙЛОВСКОМУ

Декабрь 1903, Н.-Новгород.

Уважаемый Николай Георгиевич!

Действительно, — как Вы и предполагали, — рассказ Ваш несколько не гармонирует с общим тоном нашего сборника.

Поместив его в этом сборнике, мы оказали бы Вам плохую услугу, потому что публика судила бы о Вас по произведению, не характерному для Вашего таланта, — не нужно давать ей эту возможность.

Но я просил бы Вас дать рассказ этот для другого, благотворительного сборника — в пользу учащихся женщин. В нем участвуют: Андреев, Бунин, Вересаев, Елпатьевский, я, приглашен В. Г. Короленко, А. П. Чехов и т. д. Издавать его будет «Знание» же, здесь, в Петербурге. Выйдет осенью 1904.

Если Вы ничего не имеете против — будьте любезны, сообщите мне или председателю «Общества помощи учащимся женщинам в Москве» Ваше решение.

Адрес: Москва, Его Превосх[одительству] Андрею Алексеевичу Желябужскому, Спиридоновка, Георгиевский переулок, д. Долгова.

Всего доброго Вам! Крепко жму руку.

А. Пешков

1904

263

А. С. СЕРАФИМОВИЧУ

Не позднее 4 [17] января 1904, Н.-Новгород.