– Дошло? – спросил я. – Над ней будут смеяться. Она пришла не за этим.

Он посерьезнел:

– Если бы она и вправду хотела, ей было бы все равно… Впрочем… Конечно. Она, наверное, кучу денег выложила за этот эффект.

– Наверняка. Она не стала бы его портить даже ради самого Джакомо Казановы.

Я злился на девушку в плаще. Могла бы отказать и повежливее. Рональд Коул – ранимая душа.

– Где вы взяли камни? – спросил я.

– Камни? Нашли дорожный разделитель и отбили пару кусков бетона.

Рон посмотрел вдаль. Паренек только что попал по золотистому шару.

– Получилось! Идем!

Самыми быстрыми торговыми судами были клиперы, но их строили всего двадцать пять лет. Настал век пара. Пароходы были быстрее, безопаснее, надежнее и не требовали столь большого экипажа.

Автомагистрали служили Америке почти пятьдесят лет. Затем современные транспортные системы положили конец загрязнению воздуха и автомобильным пробкам, но поставили нацию в затруднительное положение. Что делать с десятью тысячами миль неприглядных заброшенных автомагистралей?

Королевский свободный парк был частью автомагистрали Сан-Диего от бульвара Сансет до развязки с автомагистралью Санта-Моника. Несколько лет назад бетон засыпали землей. Обочины и раньше были обсажены деревьями. В наши дни парк полностью зарос зеленью, как и намного более старый Свободный парк Гриффита.

В Королевском свободном парке царит что-то вроде упорядоченной анархии. У входов людей обыскивают. В парк нельзя проносить оружие. Над головой, вне зоны досягаемости, летают гляделки, но это единственное проявление власти закона.

Гляделки следят за соблюдением одного-единственного правила. Любое выражение насилия влечет за собой одинаковое наказание для нападающего и жертвы. Подними руку на соседа – и золотистый баскетбольный мяч оглушит вас обоих. Очнетесь вы в разных местах под присмотром гляделок. Обычно этого хватает.

Естественно, люди швыряются камнями в гляделки. Это же свободный парк.

– Получилось! Идем!

Рон дернул меня за руку. Охотники толпились вокруг упавшей гляделки.

– Надеюсь, ее не разломают. Я сказал им, что мне нужна целая, но они могут и не послушать.

– Это же свободный парк. И это их добыча.

– Но камни – мои!

– Кто эти парни?

– Не знаю. Они играли в бейсбол. Я подошел и сказал, что мне нужна гляделка. Они пообещали помочь.

Я припомнил все, что знал о Роне. Рональд Коул был художником и изобретателем. Мог бы грести деньги лопатой, но был не таков. Он изобретал новые художественные формы. Из припоя и проволоки, дифракционных решеток и пластмассовых деталей, а также обширной коллекции разнообразного мусора Рон Коул творил невиданные предметы искусства.

Новые художественные формы не пользовались особой популярностью на рынке, но время от времени удавалось что-нибудь продать. Этого хватало, чтобы пополнять запасы сырья, тем более что бо́льшую часть материалов он находил в подвалах и на чердаках. Изредка ему даже случалось на время разбогатеть после особенно крупной сделки.

У него была забавная черта: он знал, кто я, но не помнил моего имени. У Рона Коула были дела поважнее, чем помнить, кого как зовут. Имя – всего лишь ярлык, способ завязать беседу. «Рассел! Как поживаешь?» Имя – это сигнал. Рон придумал ему замену.

Когда в разговоре случалась короткая пауза, он говорил: «Смотри!» – и показывал чудеса.

Однажды это был прозрачный пластмассовый шар размером с мяч для гольфа на полированной вогнутой серебряной поверхности. Когда шар вертелся, в кривом зеркале плясали фантастические отражения.

В другой раз это был извивающийся морской змей, выгравированный на бутылке пива «Микелоб» – симпатичной пузатой стеклотаре, какие производили в начале тысяча девятьсот шестидесятых. Такие бутылки не помещались в обычные холодильники.

А в третий – две полоски тусклого серебристого металла, неожиданно тяжелого.

– Что это?

Я держал их на ладони. Они были увесистее свинца. Платина? Но никто не таскает с собой столько платины.

– Уран двести тридцать пять? – пошутил я.

– А что, они теплые? – неуверенно спросил Рон.

Мне чертовски захотелось отшвырнуть их и спрятаться под диваном.

Но они были платиновыми. Я так и не узнал, зачем Рон носил их с собой. Какой-то неудачный проект.

Гляделка лежала на траве. Зеваки обступили ее полукругом. Она выглядела целой, возможно, потому, что над ней стояли два жизнерадостных здоровяка и никого не подпускали.

– Отлично, – сказал Рон.

Он опустился на колени рядом с золотистой сферой и покрутил ее в длинных пальцах художника.

– Помоги открыть, – попросил он.

– Зачем? Что ты задумал?

– Через минуту скажу. Помоги… хотя уже не надо.

Полусферическая крышка отошла. Я впервые увидел внутренности гляделки.

Она оказалась устроена до смешного просто. Я узнал парализатор по параболическому отражателю, камеры и тороидальную катушку, которая, вероятно, была частью летательного механизма. Источника питания не было. Наверное, сама оболочка служила антенной для питающего луча. Если оболочка треснет, ни одного идиота не убьет электрическим током.

Рон изучал диковинные внутренности гляделки, стоя на коленях. Он достал из кармана какой-то предмет из стекла и металла.

Внезапно он вспомнил, что я стою рядом, и протянул предмет мне:

– Смотри.

Я ожидал сюрприза, и я его получил. Это оказались большие старинные карманные часы с цепочкой и крышкой. Такие были в ходу пару веков назад.

Взглянув на циферблат, я заметил:

– Отстают на пятнадцать минут. Ты не до конца отладил механизм?

– Дело не в этом.

Он отщелкнул заднюю крышку.

Механизм выглядел современным.

– Батарея и камертон? – предположил я.

– Охранник тоже так подумал. Разумеется, я взял их за основу, но стрелки не двигаются, я установил текущее время перед обыском.

– Ясно. И что они делают?

– Если все получится, они вырубят все гляделки в Королевском свободном парке.

Я с минуту хохотал как сумасшедший. Рон наблюдал за мной, склонив голову набок. Он явно подозревал, что я принял его слова за шутку.

– То-то повеселимся, – с трудом выдавил я.

Рон закивал:

– Разумеется, все зависит от того, угадал ли я, какие электросхемы они используют. Смотри: гляделки не должны быть неуязвимыми. Они должны быть дешевыми. Если гляделку собьют, это не должно ударить по карману налогоплательщиков. Либо можно сделать их дорогими и неуязвимыми, но это многих разочарует. Нехорошо разочаровывать людей в свободном парке.