Миротворцы защелкивают на мне наручники и выводят в центр комнаты. Команда подготовки смотрит с ужасом. Я – сплошь кожа да кости, в грязной пижаме, голые ноги кровоточат из-за порезов. За последние недели мои ногти превратились в когти, волосы – в шерсть. Я много раз убивал и не смог сохранить ничьей жизни, кроме своей. Уезжал обычным свиненком из захолустного дистрикта, а вернулся кровожадным зверем, которого они всегда во мне подозревали.

– Цветок в петличку – и я готов, – заявляю я.

Эффи так просто не смутишь. Она поднимает белую розу.

– Да пожалуйста! Почему бы не начать с душа? На церемонии награждения ты должен выглядеть наилучшим образом!

Значит, не казнь. По крайней мере, не сейчас.

Я вымыт с мылом, подстрижен, свежевыбрит, зубы почищены, ранки на ногах перевязаны. Мой уродливый шрам вызывает у команды отвращение, однако они стараются его не показывать. Меня наряжают в очередной костюм дядюшки Силия.

Трогаю пузырьки шампанского, вышитые на пиджаке.

– Где Магно Стифт?

Эффи с отвращением морщит нос.

– Опять жабы. Он все еще не вполне здоров, но планирует сегодня появиться на публике, раз уж ты победил.

– Я всем расскажу, что меня одевала ты!

– Прошу, не надо. Магно устроит сцену, а мне и так трудно, учитывая нашу семейную историю. – Эффи пристраивает огниво поверх сорочки. Я пытаюсь его спрятать, она возражает. – Он велел держать талисман снаружи, чтобы все видели.

– Магно велел? – спрашиваю я у Эффи.

– Нет. – Она подрезает стебель розы, втыкает в петличку и похлопывает. – Президент. – Эффи отходит на шаг. – Выглядишь весьма презентабельно. Помни: позитивный настрой!

Меня заковывают в кандалы и перевозят в фургоне, где ужасно одиноко без Мейсили, Вайета и Лулу.

На этот раз зеленая комната мне не положена. Все еще гремя цепями, я шагаю с конвоем из четырех миротворцев под сцену, где меня сажают в кресло.

Эффи, к ее чести, остается со мной. Когда миротворцы пытаются возражать, она заявляет:

– Он победитель Квартальной Бойни. Друзиллы с Магно здесь нет. Кто-то должен побыть с ним рядом и поддержать!

– Готовься к похоронам, – говорит миротворец.

Вспоминаю все, что творил на арене. Они наверняка это видели по телевизору. Убийство пары из Дистрикта-4. Жесткая схватка на топорах с Силкой. Может, они и не зря меня заковали, словно зверя. Я испытываю благодарность к Эффи.

– Я тебя не обижу, – шепчу я.

– Знаю, – отвечает она. – Я знаю, кто ты, с тех пор, как ты помог мне собрать рассыпавшуюся косметику. И еще я знаю, что тебе пришлось многое пережить.

Очень трогательно.

– Спасибо, Эффи.

– На самом деле они служат нам на благо. Я про Голодные игры.

Тут я с ней совершенно не согласен.

Пространство под сценой начинает заполняться участниками церемонии, которых вспомогательный персонал размещает на пяти металлических платформах. На одной подпрыгивают от нетерпения Прозерпина с Витом, поправляя друг другу макияж. Друзилла с чучелом орла на голове балансирует на шестидюймовых каблуках. Магно Стифт, одетый как рептилия, тоже пошатывается, и персоналу приходится его поддерживать, скрестив пальцы. Я вытягиваю шею, пытаясь увидеть своих менторов. Наконец появляется Мэгз в инвалидной коляске и Вайресс – хоть и на своих двоих, но явно не в себе: дергает головой, словно птица, и что-то бормочет без остановки. Им пришлось пережить нечто ужасное. Мэгз замечает меня и порывается встать, миротворцы насильно усаживают ее обратно. Вот и все, пообщаться нам не дадут.

Пытки над ними заставляют признать очевидное: наказание для моей семьи неизбежно. Может, они уже мертвы? Или Сноу запланировал, как с Бити, провести экзекуцию, когда я смогу увидеть их страдания лично?

Играет гимн, и Цезарь приветствует публику на Церемонии награждения победителей второй Квартальной Бойни. Он называет эти Игры исторически значимыми, бесподобными, незабываемыми – самым болезненным напоминанием о Темных Временах, которые видела страна. Вверх взмывают Прозерпина с Витом, аплодируя сами себе. Затем Друзилла, принявшая эффектную позу распростершего крылья орла. Магно едва не скатывается с платформы, но хватается за край и заползает обратно. Он стоит на одном колене, победно сцепив руки над головой. Миротворцы поднимают Мэгз на ноги, и они с Вайресс стоят, придерживая друг друга за талию, чтобы не упасть.

С меня снимают кандалы и удерживают на месте, пока платформа не начинает подниматься. Что видели зрители во время Голодных игр? Что меня ждет: овации или свист? И что мне из себя изображать: нахального любимца публики или кровожадное чудовище из Дистрикта-12? Эффи Бряк – единственная, кого я могу спросить, – отступила в тень.

Сжимаю зубы, готовясь к тому, что меня забросают гнилыми фруктами, осмеют и освищут. Яркий свет ослепляет, и я прикрываю глаза рукой. А потом с изумлением вижу, что публика аплодирует мне стоя. Подлинный триумф.

Я – герой дня. Звезда Панема. Победитель Квартальной Бойни. И это означает, что на самом деле победил президент Сноу.

Люди в толпе начинают что-то скандировать, и наконец мне удается разобрать, чего они хотят:

– По-ка-жи! По-ка-жи! По-ка-жи! По-ка-жи!

Поворачиваюсь к Цезарю за объяснением, и он проводит рукой по животу. Шрам. Они хотят увидеть мой шрам. Похоже, тут без вариантов. Задираю шелковую рубашку, расстегиваю брюки, насколько позволяет скромность, и показываю шрам. Аплодисменты не прекращаются минут пять.

Огромные экраны оживают: под звуки гимна развевается флаг Панема. Цезарь проводит меня к креслу, расположенному в центре сцены. Сейчас я наконец пойму, как мои Голодные игры показывали широкой публике.

Все начинается с чтения карточки с программой Квартальной Бойни – я смотрел это еще весной, дома, с мамой и Сидом. Маленькая девочка в белом – воплощение невинности – поднимает крышку деревянной шкатулки с конвертами. Камера отъезжает назад, захватывая президента Сноу, который произносит: «А теперь, в честь второй Квартальной Бойни, мы уважим желания тех, кто рискнул всем, чтобы принести мир нашей великой нации». Он аккуратно вынимает конверт с числом пятьдесят, достает карточку и читает: «На пятидесятую годовщину, как напоминание о том, что за каждого павшего капитолийца было убито двое восставших, дистрикты предоставят на Голодные игры вдвое больше трибутов. Двух девушек и двух юношей. Удваивая репарации, мы напоминаем, что истинная сила не в количестве, а в справедливости».

Бам! Выбирают имена на церемонии Жатвы, начиная с Дистрикта-1. «Силка Шарп! Панаш Баркер!» Имена трибутов выпаливают, словно из пулемета: изображение и номер в углу, от одного до сорока восьми. Дистрикту-12 уделяют чуть больше внимания, поскольку его житель победил. Друзилла в шляпе с желтыми перьями объявляет: «Сначала леди!», потом: «Луэлла Маккой!» Моя милая девочка шагает вперед. «Мейсили