топор застревает в дереве, и, пока Силка пытается его вытащить, мое лезвие вонзается в ее ляжку. Она резко поворачивается и рассекает мое бедро. Топоры вновь сцепляются, я бью ее в лицо рукояткой, вышибая пару зубов. Однако в конечном итоге ее подготовка приносит свои плоды. Силка вычерчивает над головой замысловатую петлю, я отвлекаюсь, лезвие неожиданно опускается, и, прежде чем я успеваю сгруппироваться, она вспарывает мне живот.

Я ахаю. Она бьет снова, вышибает из моих рук топор. Ощупываю ущерб. Все плохо. Силка надвигается. Я поворачиваюсь, чтобы убежать, она хватает меня за шею, перекрывая доступ воздуха. Перед глазами плывут черные точки, я чувствую, что мне конец, и вдруг взгляд падает на обезглавленное тело Велли. Нельзя, чтобы Силка победила! В последнем усилии я вытаскиваю из-за пояса нож и втыкаю куда-то у себя за плечом. Вопль. Шея свободна, и я бегу, не вникая, куда попал.

Зажав рану обеими руками, я несусь зигзагами через лес, обезумев от боли и страха. Ветки бьют по лицу, ноги путаются в корнях, тело бьется о стволы. Моя единственная цель – удалиться как можно дальше от воплей Силки. Она настигает. Ноги начинают заплетаться, и тут запах паленых жуков приводит меня к прогалу в живой изгороди. Божья коровка, божья коровка, а вот и я! Теперь их дом предлагает мне и спасение, и возможность подготовиться к новой атаке. Кто знает, вдруг эта любительница Капитолия и дурацких правил, ядовито-зеленая профи побоится сунуться за мной за пределы арены!

Шатаясь, я выхожу к обрыву. В лицо бьет горячий воздух, поднимающийся из каньона. Дальше бежать некуда, и я поворачиваюсь к противнику. Наплевав на установленные пределы, Силка выходит из кустов вслед за мной. Теперь я могу рассмотреть ущерб, который нанес ей ударом ножа: одна глазница пуста. По сравнению с моими вываливающимися кишками – ерунда. Силка без колебания замахивается топором и швыряет его в меня. Колени подгибаются, как картонные, я падаю на землю. Топор летит в каньон, просвистев у меня над головой.

И тогда я вспоминаю о силовом поле. И о том, что случается с падающими предметами. Смотрю, затаив дыхание, как свершается то, что любовь моей жизни назвала бы иронией судьбы.

Силка стоит, прижав руку к пустой глазнице. Здоровый глаз щурится, разглядывая мою рану, она прикидывает время смерти. Затем раздается свист, Силка удивленно глядит на вспыхнувший на солнце топор, и с глухим звуком тот вонзается ей в голову.

Теперь мы оба лежим на земле. Я перекатываюсь на спину, смотрю на планолет над нами. Силка отказывается умирать – с ее губ срывается сдавленное бульканье. Мне нужно лишь пережить ее. Шарю в кармане в поисках платка, чтобы прижать рану. Вместо этого натыкаюсь на остатки моего последнего, предпоследнего или кто там его знает какого плана. Все, чем я собирался взорвать Рог изобилия. М-да, не вышло. Умереть снаружи арены – уже хорошо. Впрочем, стыдно не попытаться сделать еще хоть что-нибудь. Может, получится уйти с помпой? Да! Вот теперь я знаю, что делать!

«Все хорошо, па. Все хорошо, ма. Выше голову, Сид! Свой плакат я все-таки нарисую!»

Снимаю с шеи подсолнух и вдавливаю в него детонатор, чувствуя, что сознание меня вот-вот покинет.

Запальный шнур откусываю зубами, оставляя пару дюймов, остатки отбрасываю в сторону.

«На этот раз все получится, Ампер. Безудержные идут: Луэлла, Вайет, Лулу, Велли. Даю честное-пречестное, Мейсили. Смотри, Панем! Новички всегда берут верх».

Карточка президента с надписью «Любезно предоставлено Капитолием» рвется легко. Мну кусочки, складываю кучкой вместе с фантиками. Потом снимаю через голову огниво и целую его напоследок.

«Ах, Ленор Дав, любовь моей жизни! Я с тобой был, есть и останусь навсегда. И я тебя найду, обязательно найду!»

– Хеймитч! Хеймитч Эбернети, прекрати немедленно!

Одна дрожащая рука держит кварцевый камешек, другая сжимает головы змеи и птички. Искусная работа. «Люблю, чтобы красивые вещи приносили пользу», – сказала она. Польза точно будет.

Стреляет пушка. Никакой тебе короны победителя, Силка. Только челюсти. Слушай, эти фанфары предназначены мне!

Сноп искр летит на кучку бумаги и расцветает язычком пламени. Вокруг меня градом падают пули. Ха! Мимо!

– Замри! Хеймитч Эбернети, теперь ты… Брось! Брось сейчас же!

Пламя угасает, но я успеваю поднести к нему бомбу. Оно целует кончик короткого запала и начинает жадно пожирать шнур.

– Ты не понимаешь, что творишь! Стой! Не бросай!

Куда там! Последним усилием я бросаю подсолнух в каньон. Даже если подорвать генератор не выйдет, взрыв получится отменный. Однако ужас в голосе распорядителя позволяет надеяться на большее. Что произойдет, когда взрыв встретится с силовым полем? Понятия не имею. Ясно лишь, что они этого боятся. Кварц падает на землю, сливается с другими камнями.

Убираю огниво под рубашку, где оно сможет лежать у меня на сердце. Она поймет.

Ветер подхватывает последние частички пепла, унося их в небытие. Черные точки застилают глаза, собираются в облако, закрывающее свет. Мир содрогается от взрыва.

Последнее, что я чувствую, – скользкие петли моих кишок в одной руке, прижатая к груди певчая птичка и трясущаяся подо мной земля.

Я умираю счастливым.

Глава 25

Кап-кап-кап.

«Наверное, ма развесила белье».

Кап-кап-кап.

«Как холодно! Нужно подбросить угля в печку. Как холодно! Где мое одеяло? Сид, одеяло у тебя?»

Кап-кап-кап.

«Хэтти разливает по бутылкам новую партию. Вечно так воняет. Первую часть всегда сливают. «Слей пену, Хеймитч. Ею можно отравиться».

Кап-кап-кап.

«Слишком поздно, Хэтти. Я уже мертв. Эй, Хэтти!»

Кап-кап-кап.

«Хэтти? Ма? – Нет ответа. Происходит что-то плохое. – Ма?»

Резко просыпаюсь. Почему Хэтти варит самогон у меня на кухне? Нас всех арестуют! Почему никто не отвечает? Это не кухня. Какого черта происходит? Почему так больно?

В небе вращается зеленый светящийся вихрь. Острый запах спирта, смешанного с химикатами, лезет в нос, покрывает язык. Кап-кап-капанье сливается с бормотанием, слов не разобрать. Холодный металл прижимает меня к холодному металлу. Страх.

Усиленно моргаю, и взгляд удается сфокусировать. Сквозь болотный свет виднеется высокий потолок, перечерченный трубами. Облизываю шершавые, как наждачная бумага, губы, пытаюсь сглотнуть. Тянусь, чтобы продрать глаза, но не могу поднять руки выше живота. Пальцы находят длинный ряд стежков. Ничего не понимаю! Подо мной – металлический стол. Ни матраса, ни простыни или подушки. На запястьях и лодыжках – металлические наручники с короткими цепями. Грудь стянута ремнем. Из одежды – вообще ничего. Ни единой нитки. Нет, кое-что осталось. Мое огниво…

Воспоминания возвращаются. Обрыв. Бомба. Предсмертное бульканье Силки. Предупреждения откуда-то сверху. Искры, запал