Вот так. Я мог смотреть на них, но уже никогда не смог бы влиться в их толпу. Я ведь однажды пытался — когда искал простую гражданскую работу. Общество не принимает таких. Волки ему нужны на периферии, подальше на границе и без права на возвращение. Впрочем…, пожалуй, тут я не совсем прав. Во времена колониальных войн, корпорации очень активно использовали тех солдат, что не смогли устроиться в обществе. Хм…, может, я и вовсе не прав, но одно я знаю точно — я не похож на большинство тех солдат, что вернулись домой. Я не вижу кошмаров, я крайне редко сожалею о своих поступках, я никогда не мучаюсь чувством вины, за тех, кого лишил жизни и я жажду власти. Вот так. Но во всём остальном — я таки пуфыстик. Определённо. Я хороший. Просто очень по-своему.

Примерно такие мысли витали в моей голове в тот момент. Ну, может не совсем такие. Всё-таки, столетия прошли, я могу быть и не совсем точен в таких деталях.

На той стороне пустующей дороги, начало происходить кое-что интересное. К витрине подошёл самый настоящий бомж. Грязный, лохматый, одетый во что попало, вроде бы молодой. Что-то в нём показалось мне знакомым. Я закурил и стал смотреть в основном только на него. Парень прилепился к витрине со съестным. Загипнотизированный видом выложенного на ней изобилия, парень стоял неподвижно, не обращая внимания на косые взгляды прохожих в свою сторону. Он вообще, вёл себя, будто кроме него на этой планете больше никого нет. Стоит, смотрит, и плевать ему на всё движение. Так продолжалось минут десять, пока в редком потоке прохожих не объявился мужчина в характерной роду его занятий, форме. Патрульный мусор…, полицейский, если говорить официальным языком. По народному, оно проще как-то…, чёрная свободная форма, узкая фуражка с продольными серебристыми цепочками. Знаки отличия на рукавах, лацканах изобилующие символами меча и щита — они как раз и легли в основу почти всего символического базиса галактической полиции, спустя пару столетий. Да, да, именно они, а не та бредятина про совершенно новый подход к работе правоохранителей, из учебников истории. Ничего подобного. Галактическая полиция даже символику стибрила у своих предшественников.

Пеший патруль, в те времена не имел оружия, только резиновая дубинка и пара наручников. Так что, когда страж порядка подошёл к бомжу я сочувственно затянулся — пару раз по хребтине прилетит как минимум. Из любопытства я продолжал смотреть, хотя и возникло желание уехать. Сигарета кончилась, мысли тоже, бомжа сейчас будут бить — скука смертная. Но что-то меня задержало. Я не уехал и благодарен судьбе, что так оно получилось. Поверьте, не зависимо оттого, сколько сотен лет вы проживёте, количество ваших друзей всегда будет удручающее скромным. Друг не случается вдруг. Из десятков и сотен знакомых людей, лишь единицы могут оказаться достаточно подходящими на роль друзей, а после попытки сдружиться, может даже после какого-то периода, когда вы считаете, друг друга друзьями, из единиц, скорее всего, не останется вообще ни одного. Если повезёт один или два друга у вас будет, но, зачастую, даже за пару столетий вы не сможете обзавестись и одним. Дружба, она как дар. Сохранить его тяжело, получить ещё труднее. Судьба скупа на подарки.

Патрульный что-то сказал бомжу, думаю, попросил убраться от витрины. Бомж не отреагировал и полицейский, для приличия выждав несколько секунд, начал действовать. Ухватил бедолагу за шиворот и попытался отшвырнуть его от витрины. Я смотрел уже без особого внимания, так, вскользь. Так что не заметил, что сделал бомж. Просто патрульный ничего кроме воздуха отшвырнуть не смог. Его рука резко дёрнулась в сторону, будто её владелец ещё не понял, что сжимает просто воздух. Инерция движения развернула парня на сто восемьдесят, и он едва не шлёпнулся лицом в снег. Видно было, что он с трудом удержался на ногах. Это уже было интересно посмотреть. Полицейский ошарашенно оглянулся — бомж стоял на том же месте и смотрел на прилавок с мясными деликатесами. Представитель порядка и законности, буквально позеленел. Выхватил дубинку и, потрясая ею, снова схватил бомжа за шиворот. Я увидел движение, словно фигура парня вдруг провернулась вокруг своей оси, но очень быстро. Патрульный с воем врезался в тротуар лицевой частью и там затих, неестественно вывернув руку, всё ещё сжимавшую дубинку. Судя по характеру выверта, рука у него сломалась. Бомжа этот факт не очень тронул, он снова смотрел на витрину. На мгновение, я увидел его лицо, смутно, но что-то в нём было, что-то хорошо знакомое, почти родное.

Возле магазина остановилась патрульная машина. Не дорожная полиция, а именно патруль. У этих, кроме дубинок на вооружении имелись парализаторы. Как интересно бомж справится теперь? Впрочем, я не думал, что он справится. Сейчас двери откроются из машины выйдут трое в форме и оглушат парня, даже не подходя к нему близко. А потом увезут в участок, где попинают слегка, предъявят обвинение и отправят в каталажку за нападение на сотрудника. Если я правильно помню, тогда за это полагалось два года. Для бомжа, не такой уж и плохой расклад. Мне вдруг подумалось, что он специально напал на полицейского. В тюрьме у него будет сухая чистая одежда, крыша над головой и еда. Конечно, сокамерники, но…, там хотя бы не сдохнешь от голода и холода в каком-нибудь богом забытом подвале. Суровая правда жизни…, я даже зевнул от скуки и таки решил ехать. Завёл двигатель и поднял тачку на взлёт. Полицейские как раз покинули своё авто и, растянувшись цепью, подходили к парню. Парализаторы так и остались в кобурах. Обнаружив собрата, изувеченного каким-то бомжом, парни расстроились. Сильно. И потому взялись за дубинки — бомж поедет в участок, пуская носом кровавые пузыри. А может, сначала в реанимацию, а уже потом, когда выздоровеет, в камеру. Только вот ребята мусорской внешности, допустили ошибку. Нужно было применить парализатор. Уверен — сделай они это и наши с ним дорожки разошлись бы навсегда. Так бы я и улетел восвояси, а мой братан умер бы спустя годы, в какой-нибудь замшелой камере, среди отморозков и бандитов. Вот ведь судьба! Эта краткая встреча могла повернуться совсем иначе. Да собственно, она и должна была по идеи, повернуться иначе, но целая цепь случайностей привела к маловероятному исходу.

Машинка моя начала безобразничать, двигатель кашлянул, и она нырнула вниз. Пришлось заново набирать высоту. В итоге я задержался на этом тротуаре, на пять секунд дольше. Как раз столько и нужно было, что бы увидеть, как бомж, вдруг откинулся назад, начал падать и с огромной силой оттолкнулся от заснеженного асфальта. В мгновение ока он оказался прямо перед носом первого патрульного. Бедняга с перепугу даже дубинку выронил и поскользнулся. Бомж ударил, позволил инерции увлечь своё тело в направлении удара, буквально прилепился к согнувшемуся пополам телу патрульного и, используя его как опору, вновь оттолкнулся, на этот раз ещё и от хрипящего тела. Второго он буквально снёс, в движении, дополнительно ударив локтем. Третий попытался ухватиться за парализатор, но в него метнули дубинку. Как копьё. Конец дубинки угодил в ключицу, бедняга рухнул, истошно вопя. Почти сразу к этой песне искалеченных, присоединился первый патрульный, а вот тот, которого приложили локтем, увы, выжить не мог физически. Я бы выжил, Андрей смог бы и Вася, Лекс позеленел бы от ярости и боли, да врезал бы в ответ так, что душа из тела тут же выпрыгнула бы. А вот обыватель, к коим легко можно относить и полицейских, средь коих широко распространена техника отращивания пивного брюшка, не смог бы уцелеть. Парню сломало минимум три ребра и одно, сломанной частью, ушло в сердце. Надо заметить, что я неплохо владел всей этой рукопашной техникой, изучаемой бойцами некоторых спец подразделений и мог врезать не слабее, но только не в связке с этим движением. По отдельности эти вещи у меня получались гладко, но стоило применить сложные элементы боя, в связке с ускоренным движением, как я сам падал наземь, теряя равновесие. Вот так это провернуть могли лишь единицы, включая Лекса и полковника.