в бицепс, но и попала ровнёхонько в середину плечевой кость. Гипотизу подтверждала тупая боль в суставах руки, в ключице, и в солнечном сплетении. Даже челюсть ныла – сотрясенье было ещё то ещё, хорошо хоть ствол у малолетнего бандюка был скромного калибра, да и стрелял он так как в фильмах показывают – держа пистолет горизонтально можно попасть разве что в длинную сторону амбара, и то, что маленький гадёныш зацепил-таки Олега – нелепая случайность. Впрочем – хватит, пора действовать, ещё немножко, и местные аборигены преодолеют крепко вбитый в них страх перед стрельбой на улице, и высунут любопытные мордашки. Полицию наверное уже вызвали.

Олег машинально посмотрел на часы. Рука чуть шевельнулась, но ответила такой болью, что Олег охнул. Ух как больно-то! И это сейчас, когда адреналин в крови маскирует неприятные ощущения. А что будет когда адреналин разложится и боль усилится? Вот что будет: болевой шок будет. Олег положил револьвер рядом с собой, скинув пару маленьких кубиков автомобильного стекла. Весь багажник был словно градом усыпан осколками стекла задней двери багажника – очевидно туда попала вторая пуля, сестра-близняшка той что сейчас сидела в левой руке Олега. Правой рукой неуклюже полез в коробку, вытащил сумочку аварийного комплекта, стараясь вообще не шевелить левой рукой. Чёрт, всё равно больно. Ничего, сейчас мы это устраним, во всяком случае на какое-то время. Олег открыл чёрный футляр, заняло это, казалось целую вечность, хотя и требовалось всего-то отстегнуть одну кнопку на ремешке, стягивающем две половинки сумки. Невозможно придумать контейнер, который было бы удобно открывать одной рукой, хорошо если его возможно открыть, об удобстве делать что-нибудь одной рукой вообще речи не идёт.

В первой секции сумочки аварийного комплекта, прижатые широкой резинкой устроились четыре шприц-тюбика. Когда-то похожий шприц-тюбик лежал в аптечке каждого советского солдата. Потом подкатили разруха, наркомания, и прочая перестройка и торжество демократии. Солдатики поняли, что в этом шприце-тюбике – промедол, а промедол – ближайший родственник морфина, как и героин например. А офицеры поняли, что такую игрушку в руках солдата оставлять нельзя. Вот и перекочевали шприцы из аптечек солдат в карманы командиров взводов, откуда и доставались, чтобы спасти от болевого шока раненых бойцов. В шприце Олега был троюродный внук промедола – антишоковый препарат нового поколения. Промедол делает человека счастливым, сонным и медленным, а сонным и медленным разведчику быть нельзя, даже когда он ранен. Особенно когда он ранен.

Олег сдёрнул зубами защитный колпачок со шприц-тюбика, собрался с духом, и уколол себя в левое плечо, чуть выше пулевого пробоя, прямо через одежду. Несмотря на готовность, чуть не заорал от боли в голос. Куда комфортнее конечно было бы уколоть себя, например, в бедро, и подождать пока лекарство подействует, но времени на ожидание не было – до того, как из отеля посыплются любопытные, а потом появится полиция оставались единицы минут, и то если не случится досадной случайности, вроде патрульной машины на соседней улице, или героя, не расстающегося с Кольтом и мечтающего прославиться и попасть в выпуск новостей.

Попытавшись пошевелить левой рукой, Олег убедился, что использовать её нельзя, но и боли уже нет. Рука будто онемела. А рукав, кстати, уже изрядно пропитался кровью, надо поскорее перевязать, а то вытечет пара-тройка литров, и никакая химия из шприца не поможет, мигом сделаешься вялым как снулая рыба, а после и сознание потеряешь. Но с перевязкой придётся подождать, сначала надо сделать то, что надо сделать.

План действий для такой ситуации у Олега был. Вернее, конечно же не для такой ситуации, никто не мог предсказать бессмысленное нападение какой-то шпаны, потерю машины и ранение. Был план действия для «наихудшей ситуации», вот его-то и предстояло осуществить, применив минимум фантазии для адаптации к существующим реалиям. Фантазировать было практически не о чем – всё было просто, как брюква. Валя Аверин, с которым Олег работал и раньше, и который руководил этой операцией, объясняя Олегу каким должен быть результат в «наихудшей ситуации», сказал что-то вроде «Вся слава – военным». И ещё подмигнул с видом «для знатоков штучка». Знатоком Олег как раз не был, он знал что нужно сделать, а для чего это делается – лучше и не знать, Если попадёшься, то знающую голову вывернут на изнанку, и знания эти извлекут. А сейчас как раз Олег был чрезвычайно близок к тому чтобы попасться – надо спешить.

Олег встал, зацепил здоровой рукой за коробку, и вытащил её из багажника, постаравшись чтобы она упала набок. Коробка глухо ухнула об асфальт тяжёлым «Колоколом». Ну что ж, его прецизионной механике и оптике работать уже по-всякому не придётся. Кстати об оптике – это важно. Олег, наклонившись, вытащил из коробки длиннофокусный объектив, который был плотно уложен рядом с «Колоколом», и потому не выпал. Кинул на асфальт толстый и длинный цилиндр, обёрнутый в пузырчатый пластик. Быстро огляделся – свидетели пока не спешили выглядывать из отеля, и на улице вблизи любопытствующих прохожих пока не видно. И камеры безопасности отеля сюда не смотрят – Олег это заранее проверил, когда по привычке «обживался на местности». Но ведь окна… Ох чёрт, из окон отеля наверняка уже пялятся любопытные. Ну что же, тогда так, всё должно быть натурально… Олег сделал шаг вперёд, сделал вид что оступился, наступив на объектив, развернулся, со злостью треснул по нему ногой. Зашуршав обёрткой, объектив покатился под припаркованную напротив машину, подальше от коробки и её содержимого.

Ещё раз нагнувшись, Олег, зацепил правой связку проводов, отметив про себя, что левая, раненая рука болтается как сосиска. Ох, а как бы пригодилась сейчас вторая грабка… Наступил ногой на петли проводов, присел, со второй попытки выдернул силовой шнур с «крокодильчиками» на концах, повесил на шею. Тут всё мотивировано, провод нужен для того чтобы перемотать руку повыше раны и остановить кровь. Олег пнул связку посильнее – чтобы тоже оказалась подальше от коробки. Теперь – самое главное.

Олег вытащил из коробки полиэтиленовый пакет, и вытряхнул из него содержимое – две пиротехнических шашки и пластиковую разделочную доску. Вернее, предмет только напоминал пластиковую доску, однако был гораздо тяжелее, потому что пластик был только снаружи, а внутри – смесь порошков оксида железа и алюминия, более известную как «Термит». Олег приподнял за край коробку – всего-то на пару сантиметров, потом задвинул пластиковую доску под край коробки, как раз под «Колокол». Потом поднял одну из пиротехнических шашек, положил её на выступающий краешек термитной доски, прижал ногой, и выдернул чеку.