– Ненавижу его! Но пусть его имя хоть раз послужит чему-то хорошему.

Ферн шумно выдохнул и сказал:

– Ну ладно, прочитают они наше письмо… Но я все равно считаю, что отправлять его Карателям – дурацкая затея.

Кьяра посмотрела на него недобрым взглядом, но тут внезапно подал голос Кинн:

– Я согласен с Ферном.

Все удивленно застыли, а у самого Ферна брови поползли вверх, но, прежде чем он как-то прокомментировал эти слова, Кинн повернулся к Кьяре:

– Даже если Каратели прочтут письмо, нельзя надеяться на то, что они свершат правосудие. То, что ты сейчас рассказала, лишний раз подтверждает, что Закон им не указ. – Помолчав, он с горечью сказал: – Ждать от них справедливого суда бесполезно.

Кьяра оторвала от него взгляд и обратилась к Нейту:

– Ты тоже против этой идеи?

Юноша коснулся золотой полусферы в ухе и тут же отдернул руку.

– Не скажу, что эта мысль мне по душе, но… Думаю, нам стоит попробовать.

Сестра посмотрела на меня, и я твердо произнесла:

– Нельзя сидеть сложа руки.

Кьяра тут же попросила найти хорошую бумагу и чернила, а через час показала нам готовое письмо. Оно было составлено сухо, исключительно по делу – даже мой дядя остался бы доволен. Но не это поразило меня: у Кьяры оказался потрясающей красоты почерк – я бы повесила это письмо в рамке на стену, чтобы любоваться.

Заметив наши восхищенные взгляды, сестра немного смутилась и пояснила:

– У меня были занятия каллиграфией почти каждый день на протяжении двенадцати лет.

Бумагу аккуратно сложили, и на обратной стороне Кьяра старательно вывела:

Имроку Дейну, Главе Карателей, от Кьяры Дейн

Глядя на письмо, белеющее на кофейном столике, я почувствовала облегчение: пусть даже из этой затеи ничего не выйдет, но мы хотя бы попытаемся. Всеобщего воодушевления не разделяли лишь скептически настроенный Ферн и хмурый Кинн. Было невероятно странно видеть между ними такое согласие.

Будто прочитав мои мысли, Кинн сказал:

– Письмо не отменяет того, что нам надо сосредоточиться на поисках трессион-отвертки. Мы уже много где искали, но Квартал слишком большой…

Тихо покачав головой, Кьяра спросила:

– Как она выглядит, эта отвертка? Какая-то особенная?

– Нет, как любая другая, только ручка у нее из трессиона – обычно он болотного цвета, иногда сероватый.

Сестра на секунду замерла, а потом задумчиво проговорила:

– А у Мара вы спрашивали?

– У Мара? – изумленно переспросил Ферн. – С чего это?

– Он ведь интересуется механизмами, а уж где механизмы, там и инструменты.

– Мар интересуется механизмами? – с удивлением спросил Нейт. – Раньше он вообще ни к чему не проявлял интерес.

Кьяра пожала плечами.

– Он растет, самое время найти себе занятие.

Кинн слегка нахмурился:

– А как мы объясним, для чего ищем эту отвертку? Нельзя же взять и сказать, что у меня есть дар? После того, что произошло в сквере, меня и так подозревают…

– Нет, про дар говорить нельзя… – согласился Нейт. – Но Вира знает всё о камнях, хотя она и дремера. Скажем, что тебя тоже этому обучали.

Сложив на груди руки, Кьяра решительно сказала:

– Только ничего не говорите про письмо. Когда отправим, тогда и скажем.

– Почему? – спросил Нейт.

– Не хочется никому подавать ложных надежд.

Ферн что-то пробурчал, но под ее холодным взглядом тут же замолк.

Когда на следующий день мы пришли в Оранжерею, особняк показался мне еще более неприветливым и неуютным, чем прежде. Возможно, это ощущение усилилось из-за близости сквера, где был похоронен Сай.

Глерр, Тайли и Люцилла встретили нас в изумрудной гостиной.

Вспомнив наше знакомство, я поразилась, как сильно всё изменилось. Глерр по-прежнему был босиком и в своих излюбленных черных штанах и свободной рубашке, но в его приветствии не было ни холода, ни презрительной насмешки – наоборот, он как будто был рад нас видеть.

Люцилла уже не походила на бездушную куклу: в бледноголубом платье, которое никак не перекликалось с рубашкой Глерра, она смотрела на нас сосредоточенно и серьезно. Я отметила, что сидит она отдельно от юноши – видимо, до сих пор не простила ему того, что он обвинял ее в порче портретов. Честно говоря, такая Люцилла – повзрослевшая, живая – мне нравилась куда больше.

Тайли тоже стала другой. Бледная и слегка встревоженная, она больше не робела от каждого нашего взгляда, как вначале. Наверное, невозможно соприкоснуться со смертью и остаться прежним.

Глерр первым нарушил неловкое молчание:

– Я видел Риссу.

– Что? Когда? Где? – посыпались на него вопросы.

– Сегодня на рассвете. В одном из домов неподалеку от храма.

– Это точно была Рисса? – резко спросил Ферн.

Глерр поднял брови.

– Она скрывалась за шторой, но ее красный жакет трудно спутать с другим. Видимо, она меня тоже заметила и успела сбежать. Я обыскал все ближайшие дома, но ее там не было.

– Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, что она жива. Надо будет еще раз обыскать это место, – проговорил Нейт, а затем рассказал о нашем плане с трессион-отверткой и об увлечении Мара механизмами. Тайли охнула:

– Это правда! Я видела, как он возится с какими-то шестеренками…

Мы переглянулись, и Нейт спросил:

– А где он сейчас?

Тайли неуверенно ответила:

– Наверно, в своей комнате или где-то с Донни.

Когда Нейт бросил на Глерра вопросительный взгляд, тот лишь пожал плечами.

– Я что, должен следить за каждым их шагом?

Кьяра недовольно процедила:

– А следовало бы… Тут творится не пойми что, а дети предоставлены сами себе…

Ферн с Глерром одновременно воскликнули:

– Они не дети!

Сестра только хмыкнула.

Мы решили сначала проверить спальню Мара, а потом спуститься на первый этаж, где он мог оборудовать себе мастерскую.

Когда мы покидали гостиную, меня неожиданно остановил Глерр.

– Можно тебя на два слова?

Удивленная, я задержалась у дверей. Дождавшись, пока все уйдут, он повернулся ко мне и с непривычно серьезным видом заговорил:

– Значит, тогда, на игре, я был прав: Сай не просто отдал тебе ленту – еще и укусил. Но когда мы его хоронили, ты… – он сбился, подыскивая слова. – Неужели ты его простила?

– А ты веришь словам Бэллы? Думаешь, я притворялась?

– Нет, – смутился Глерр. – Но он же…

– Это всё уже не важно, – вполголоса сказала я.

Несколько секунд он изучал меня, а потом с вызовом спросил:

– Что, и меня тоже простишь? За случай с платьем?

Я медленно кивнула, а на лице Глерра появилось недоверчивое выражение.

– Несмотря на то что я даже не извинился?

– Несмотря на это.

– Но разве прощение не надо заслужить? Вымолить? – с горячностью