– И что он стал делать? – спросил Геркулес.

– Ничего. Я уговаривал его вернуться домой – хотя бы на время. Его мать умирала, и он об этом знал, но предпочел оставаться в Вене. Его волновали только его собственные проблемы, его собственные амбиции. Когда он узнал, что мать скончалась, он отнесся к этому довольно спокойно – я бы даже сказал, равнодушно.

– А вас такое его поведение не удивляло? – спросил Леондинг.

– Удивляло. Пока она была жива, она делала для него все, что могла. Даже отказывала себе во многом ради того, чтобы он мог жить в Вене. Его характер постоянно менялся, он зациклился на своих планах на будущее и даже стал посещать предсказателей, ясновидящих и астрологов.

– Он не присутствовал на похоронах своей матери? – спросил Геркулес.

– Присутствовал. Он приехал на похороны, уладил дела по оформлению наследства и несколько месяцев спустя вернулся в Вену. Мы жили с ним в одной комнате в Вене еще пару лет, а однажды, когда я вернулся из Линца после летнего отпуска, я обнаружил, что Адольф куда-то исчез, не оставив и следа.

– Куда же он подевался? – удивленно спросил Леондинг.

– Я не получал от него никаких известий и ничего о нем не слышал около пяти лет – пока он не появился здесь пару недель назад.

– Он в течение этого времени жил в Вене? – поинтересовался Геркулес.

– Некоторое время, а год назад он переехал в Мюнхен.

– А на что он жил здесь, в Вене?

– Поначалу он продавал свои картины, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, а затем нашел группу единомышленников, они помогли ему встать на ноги. Больше я ничего не знаю.

– Почему он переехал в Мюнхен? – спросил Геркулес.

– Адольф сказал, что ему не хотелось служить в армии австрийского императора, и поэтому он уехал из Австрии в Германию. Однако австрийская полиция разыскала его там, власти потребовали, чтобы он вернулся в Австрию. Он прибыл в Зальцбург, чтобы пройти там медицинскую комиссию. Судя по его словам, при прохождении комиссии выяснилось, что у него слишком слабое здоровье, и его признали негодным для службы в армии.

– А вам известно, по какому адресу он проживает в Мюнхене? – спросил Линкольн.

– Да, вот этот адрес, – ответил Кубичек, доставая из кармана пиджака листок бумаги. – Шляйсхаймерштрассе, на окраине города. Он снимает комнату у портного по фамилии Попп.

– Большое спасибо, – сказал Линкольн, записав этот адрес.

– Вам, наверное, хотелось бы снова повидаться со своим старым другом? – спросил Геркулес.

– По правде говоря, Адольф для меня – это призрак из прошлого, с которым я встречаться больше не хочу. Когда я лет пять назад потерял его из виду, то подумал, что не увижу его больше никогда. Он – опасный человек, хотя со стороны кажется самым обыкновенным юношей. Его душа – потемки.

– Почему вы так говорите? – удивился Геркулес.

– В нем есть что-то такое, что и притягивает, и отталкивает одновременно. Он – спящее чудовище, которое в любой момент может проснуться.

– Спасибо вам за все, вы нам очень помогли, – закончил разговор Геркулес, поднимаясь из-за стола.

Линкольн и Леондинг тоже встали и посмотрели на Кубичека. У юноши был не очень-то презентабельный вид: старый и помятый костюм, преждевременно состарившееся лицо, красный, как у сильно пьющих людей, нос. Вот воплощение постепенной деградации человека.

– Извините, кажется, вы кое о чем забыли, – серьезным тоном остановил их Кубичек.

– Да, действительно, прошу прощения, – согласился Геркулес и тут же достал из бумажника несколько банкнот, положил их на липкий от пролитого пива стол и в знак прощания слегка наклонил голову.

– Спасибо.

Когда Геркулес, Линкольн и Леондинг выходили из пивной, их провожали любопытные взгляды завсегдатаев – кроме тех, кто уже успел хорошенько нализаться и дремал, либо опершись на стойку бара, либо прямо на деревянных скамейках. Свежий воздух взбодрил друзей и помог собраться с мыслями. Через двенадцать часов с небольшим они должны покинуть Австрию, но друзья знали, куда направить свои дальнейшие поиски.

Берлин, 15 июля 1914 года

Даже не прикоснувшись к еде, кайзер встал из-за стола, пожелал спокойной ночи супруге и направился в свои покои. В течение дня он несколько раз общался по телеграфу с Георгом Пятым – королем Англии, однако это не дало никакого результата. Если Германия объявит войну России, Франция выступит на стороне последней, и англичане будут вынуждены поддержать Францию. Вмешательство Британской империи будет означать, что военные действия приобретут глобальный характер. Вильгельм попытался убедить короля Англии не вмешиваться, но тщетно. Тогда он дал указание Верховному командованию привести все войска империи в состояние повышенной боевой готовности, начать подготовку к реализации плана вторжения во Францию и укрепить оборону на восточной границе, чтобы отразить первый натиск русских. Он знал: император Франц-Иосиф уже составил ультиматум Сербии и очень скоро предъявит его. Через несколько дней могучие армии мира сойдутся на полях сражений, и выживут в них только лучшие из лучших.

Кайзер сел на кровать и стал молиться с таким рвением, с каким он не молился никогда ранее. Он молился за свою страну, за тех, кому придется умереть, за будущее вдов и сирот. Затем он взял с прикроватного столика бутылку ликера и, наполнив рюмку, выпил залпом. Алкоголь обжег горло, а кайзер почувствовал нестерпимое желание расплакаться, и, чтобы сдержать слезы, сделал еще глоток и еще… Когда бутылка наполовину опустела, он поставил рюмку на столик, повалился на кровать и крепко заснул.

Мюнхен, 29 июля 1914 года

Поездка Геркулеса и его спутников в Мюнхен превратилась в сущий кошмар. Найти подходящий транспорт оказалось почти невозможным, потому что армия реквизировала все автомобили и повозки. Кроме того, путешественников задержали на австрийско-германской границе и продержали там более недели. В конце концов им удалось пересечь эту границу только благодаря усилиям Эрисейры. Однако и на территории Германии у них постоянно возникали какие-то проблемы, из-за чего поездка из Вены в Мюнхен, которая в прежние времена заняла бы дня два, растянулась почти на десять дней. Подобная задержка раздражала их не только потому, что они страстно желали выполнить ту нелегкую задачу, которую сами на себя возложили, – они прекрасно понимали, что времени у них оставалось очень мало: как только будет объявлена война, найти и уничтожить Арийского мессию станет невозможным.

Линкольну доставляли особые мучения взаимоотношения с Алисой. Если раньше ему удалось сблизиться с этой женщиной, то после возвращения в их компанию португальца они почти не разговаривали. Линкольн избегал оставаться с нею наедине, а если Алиса заговаривала с ним, он тут же находил повод для того, чтобы уклониться от разговора – а особенно если предстоял разговор по душам.