Журналист оттянул рукав правой руки, и Гупи увидел въевшиеся под кожу на запястье буквы «S.T.A.L.K.E.R.».

– Выходит, Зона тебя пометила, – не то в шутку, не то всерьез сказал Гупи.

– Выходит, что так, – кивнул Журналист. – Поэтому и надеюсь, что в этот раз Монолит меня к себе подпустит.

– Что-то все это очень путано, – покачал головой Гупи.

– Что именно?

– Все. Зона, Монолит, дыра в пространстве, мутанты, монстры, артефакты, подземные лабиринты, военные эксперименты… Все свалено в одну кучу. Как в плохом кино. Или…

Гупи умолк, не закончив фразу. Усмехнулся какой-то своей мысли.

– Что «или»? – спросил Журналист.

– Да нет, глупость, – махнул фонарем Гупи.

– Ладно, говори!

Майские светляки из туннеля исчезли. Зато появились белесые призраки, безмолвно скользящие под сводчатым потолком. Точно такие, каких в мультфильмах рисуют – в длинных, развевающихся саванах и с неясными, расплывающимися чертами лица.

– Я подумал, что все здесь, в Зоне, выглядит так, будто кто-то нарочно это подстроил. Чтобы нам, сталкерам, постоянно приходилось решать какие-то задачки из учебника по выживанию. И это здорово смахивает – ты только не смейся – на постановку реалити-шоу. Ну, вроде как, мы тут за жизнь свою боремся, а кто-то по телеку на нас смотрит и от хохота давится.

– А почему мы сами не знаем, что являемся участниками шоу?

– Ну, кто-то, возможно, и знает, и специально остальным подыгрывает. А главным участникам мозги промыли, чтобы они ничего о своей прежней жизни не помнили. Это оговорено условиями контракта.

– И смерть тоже оговорена в контракте?

– Может быть… А может, это только иллюзия… Спецэффекты… – Гупи отмахнулся от пролетевшего рядом призрака. – Ты только не думай, что я совсем свихнулся.

– Я не думаю…

С диким ревом из темноты выскочил кабан. Глаза горят, клыки, как ятаганы, изо рта пена валит. Монстр – да и только. Здоровенный, загривком едва плафоны с потолка не сшибает.

Гупи и Журналист прижались к стене. Чисто рефлекторно.

Призрачный кабан пронесся мимо них и растаял во тьме.

– Спецэффекты, мать их…

– Далеко еще? – спросил Журналист.

– А что? – искоса глянул на него Гупи.

Не верь никому – закон Зоны.

Тем более – Излому. Кто знает, сколько человеческого в нем сталось? Может, лишь прикидывается человеком. А сам только и ждет, когда Гупи его к Монолиту выведет. Чтобы снести ему там башку, как тем военным сталкерам, в окопе.

– Ломает меня, – с неохотой признался Журналист.

– Это как же так? – удивился Гупи. – Как нарка без дозы?

– Ну, наверное, вроде того, – процедил сквозь зубы Излом. – Горит все внутри… И голова…

– Что – голова?

– Ну, вроде как, не в порядке.

– Болит или соображает плохо?

– И то, и другое… И мысли все время…

– Это разве плохо, что мысли?

– Плохо, когда мысли чужие. И не знаешь, откуда они пришли.

– А о чем мысли-то?

– О судьбах человечества.

– Да ну!

– Не знаю я!… Попробуй, разберись в чужих мыслях!

– Ладно…

– Да, не скажи…

– Я хотел сказать, потерпи. Уже недалеко.

На очередной развилке Гупи свернул в проход, рядом с которым был нарисован большой глаз, тупо уставившийся в пустоту. Прежде такой знак им не встречался.

– Я уже видел такой, – указал на глаз Журналист.

– Ага, я тоже, – кивнул Гупи. – На американских деньгах.

– Нет. На двери в четвертом энергоблоке.

– А что за дверью?

– Не помню.

Гупи остановился возле закрепленной на стене металлической лестницы.

– Дурной знак.

– Ты веришь в приметы?

– Приметы – это одно. А знаки – совсем другое. В приметы можно и не верить. А вот знаки нужно примечать. Знаки многое сказать могут. Верный путь указать. Или от беды уберечь. Глаз – это дурной знак. И к гадалке ходить незачем.

– А что, есть другой путь?

– Ну, если и есть, то мне он неизвестен.

– Так чего ж мы тут стоим?

– Так пришли.

Гупи положил ладонь на лестничную перекладину и посветил фонарем вверх. Метрах в пяти над головой луч света уперся в рифленую крышку люка.

– Там Монолит? – посмотрел туда же, что и сталкер, Излом. – Ты уверен?

– Я не знаю, что там наверху, – покачал головой сталкер. – Но это то самое место, которое было обозначено на плане. Так, что…

Гупи умолк на полуслове и в некоторой растерянности посмотрел по сторонам.

– Что-то не так? – насторожился Журналист.

– Все исчезло, – зачарованно развел руками Гупи.

– В каком смысле «все»?

– Все! – повторил тот же самый жест сталкер. – Я больше не вижу ни гигантских светляков, ни привидений, ни психоделических слизней, ползающих по стенам и оставляющих за собой радужные узоры… Я даже не слышу колокольцев, что последнее время звучали у меня в голове… Странно…

– Это значит, мы действительно пришли, – Журналист почему-то перешел на полушепот. – Мы находимся под Монолитом – в мертвой зоне, которую не покрывает его излучение.

– Как сбоку от пулеметного гнезда, – сравнил Гупи.

– Точно, – кивнул Журналист.

И вдруг – улыбнулся. Впервые за все то время, что они были вместе. Почти по-настоящему. По-человечески.

Гупи снова посмотрел наверх.

– Кто первый?

– Если позволишь, я.

– Прошу, – сталкер сделал шаг в сторону.

Журналист взялся за металлические перекладины и стал быстро-быстро карабкаться наверх.

Добравшись до люка, он попытался осторожно приоткрыть его. Крышка не сдвинулась с места. Излом поднялся на одну перекладину выше и уперся в крышку плечом.

– Не выходит? – спросил, глядя на него снизу вверх, Гупи.

– Заперто, – с досадой ответил Журналист.

А почему, собственно, они надеялись, что дверь, ведущая в святая святых Зоны, окажется гостеприимно распахнутой? С другой стороны, пройти черт знает через что и упереться в запертую дверь в двух шагах от цели – в этом присутствовала злая ирония. И если бы это случилось с кем-то другим, Гупи, быть может, даже посмеялся бы. Но сейчас ему было не до смеха.

– Слезай.