К сожалению, я никак не мог целиком сосредоточиться на том, что мне говорил Холмс. Мое внимание привлек каменный саркофаг, стоявший в центре усыпальницы и украшенный резьбой, которая изображала животных, птиц, и снопы колосьев. Внутри саркофага мы обнаружили обнаженное мужское тело. Сперва я решил, что труп лежит на мху, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что я ошибся и это не мох, а мельчайшие кристаллики зеленого цвета.

Холмс поднес свечу поближе, чтобы лучше осмотреть тело.

– Сэр Джордж Фавершем, – тихо промолвил он.

Пламя свечи металось из стороны в сторону, отбрасывая движущиеся тени, отчего чудилось, будто мертвый ученый шевелится, пробуждаясь после долгого сна. Мысль о готовившемся здесь жутком ритуале заставила меня содрогнуться.

– Для лучшей сохранности труп поместили в оксид натрия, – пояснил Холмс. В голосе его чувствовалось напряжение, словно он изо всех сил пытался сдержать бушевавшие в нем чувства. – Насколько я могу судить, Филипс уже приступил к бальзамированию. Видите, – Холмс показал на шрамы, покрывавшие живот покойника, – секретарь извлек внутренности. Мозг при бальзамировании извлекают в самую последнюю очередь, постепенно, через проломленные пазухи.

– Господи Боже, ну и мерзость!

– Впрочем, судя по состоянию черепа, Филипс к этому пока еще не проступал.

– Силы небесные! Что у этих несчастных творится в головах? Как, во имя всего святого, можно связать воедино мечту о победе над смертью с подобным надругательством над телом? Как, даже теоретически воскреснув, человек сможет жить без внутренностей и мозга? Где логика?

– Видите ли, Уотсон, законы логики на магию не распространяются. Очевидно, Сетаф не сумел воскресить мертвую царицу, но мне думается, он верил, что способен сохранить дух умершего, символом которого, между прочим, является птица с человеческой головой, изображенная вон на том гобелене. Если дух удастся сохранить, ему потом можно будет подыскать иное вместилище. Однако, видимо, Сетаф считал, что и в этом случае без традиционного бальзамирования не обойтись.

– Значит, все это с телом сотворил Филипс?

– Да, это сделал я.

Услышав голос, мы обернулись и увидели исхудалого бледного секретаря, стоявшего на самом верху лестницы. Неверным шагом Филипс спустился в подвал. Подойдя к саркофагу, он, видимо опасаясь упасть, вцепился в его края и воззрился на тело ученого.

– Я пытался его отговорить, – промолвил он, – я умолял его, убеждал, что папирус Сетафа – сочинение человека отчаявшегося, не сумевшего победить смерть. Я снова и снова повторял, что «Книга мертвых» – бессмыслица, вздорный набор слов, заклинания, составленные жрецом от безысходности, из желания скрыть неудачу. – Филипс отчаянно замотал головой. – Но нет, сэр Джордж не желал меня слушать. Он искренне верил, что его тело лишь оболочка, с которой можно сотворить все что угодно, ради того чтобы сохранить душу, которая потом найдет себе новое вместилище и воспрянет, будто ото сна, к новой жизни.

По щекам молодого человека градом катились слезы, а сам он весь содрогался от рыданий. Мы с Холмсом хранили молчание, давая Филипсу выговориться и свалить с плеч тяжелейший груз, который его истерзал.

– Он взял с меня слово, что я проведу ритуал в точности так, как описано Сетафом в этом чертовом папирусе. Что мне оставалось делать? Я его любил. Он верил в свою правоту, а я не мог предать его, обмануть его доверие. Я не мог нарушить данного слова, хоть и понимал, что оскверняю его тело… Впрочем… Он умер с надеждой…

Я ничуть не осуждал молодого человека и был лишь преисполнен глубоким состраданием к нему. Из чувства долга и любви к заблуждающемуся хозяину бедолага надругался над телом самого близкого для него человека. Бескорыстие и мужество, с которым он выполнил последнюю волю сэра Джорджа, потрясли меня до глубины души. Стоило ли удивляться тому, что Филипс заплатил за них нервным срывом?

– Я рад, очень рад, джентльмены, что вы пришли, – продолжил он. – Теперь вы рядом, вы остановили меня, чему я несказанно счастлив. – Он нервно хихикнул и оттер рукавом струйку слюны, сбегавшую у него по подбородку. – Поступайте со мной, как пожелаете.

– Где «Книга мертвых»? – с напором спросил Холмс.

Нетвердой походкой, будто бы под гипнозом, Филипс двинулся к алтарю, стоявшему у дальней стены гробницы. Дрожащими руками он извлек из маленького золотого ларца несколько потрепанных желтых свитков и со слезами на глазах протянул их нам:

– Глядите, джентльмены, вот он, источник всех бед. Вот «Книга мертвых»!

– Прекрасно! – воскликнул кто-то позади нас. – Я поспел как раз вовремя.

Услышав знакомый голос, я оглянулся и увидел бледное злорадное лицо Себастьяна Мельмота. Он стоял у подножия лестницы с пистолетом в руках и широко улыбался.

Мельмот сделал несколько шагов к нам, и мы заметили на лестнице его сообщника Тобиаса Фелшо, который смотрел на нас с гадкой, заносчивой ухмылкой. В одной руке он сжимал небольшой кожаный мешочек, в другой – пистолет.

– Итак, джентльмены, все складывается как нельзя лучше, – вальяжно промолвил Мельмот, видимо пытаясь скрыть за вежливым обхождением свое неприглядное лицо. – Путешествие подходит к концу, и вот мы снова встретились, мистер Холмс. Однако как я погляжу, мое появление вас не удивило.

– Нисколько, – с охотой ответил мой друг, – правда, я, признаться, ждал вас раньше.

Улыбка Мельмота стала еще шире.

– Смею вас заверить, мы так и планировали, но эти экстренные поезда ужасно ненадежны… Впрочем, что мне вам объяснять? Вы и сами это прекрасно знаете. Так или иначе, мы, осмелюсь повторить, пришли как раз вовремя. Собственно, вещь, которая привела меня сюда, вы, мистер Филипс, держите сейчас в руках. – Улыбка исчезла с лица Мельмота, он вдруг посуровел. – Итак, сэр, не будете ли вы столь любезны отдать «Книгу мертвых» мне?

Филипс и без того находился в смятении, а появление еще двух незнакомцев и вовсе поставило его в тупик. Он замер и ничего не выражающим взглядом воззрился на Мельмота.

– Кто вы? – тихо спросил секретарь.

– Боюсь, сэр, у меня нет времени для расшаркиваний. К тому же я не испытываю ни малейшего желания представляться вам. – В глазах Мельмота сверкнула угроза. – Давайте сюда «Книгу»!

Филипс не сдвинулся с места. Мне было очевидно, что он пренебрег приказом Мельмота не из своеволия, а скорее, в силу глубокого недоумения и растерянности.

– Папирус, живо! – проскрежетал Мельмот. Теперь угроза ясно слышалась в голосе.

– Почему я вам должен его отдавать? – спросил Филипс.

– Потому что у меня есть пистолет, а у вас – нет, – с раздражением произнес Мельмот.

Внезапно поддавшись приступу гнева, он выстрелил – пуля едва не попала в голову Филипса. Грохот выстрела, отразившийся эхом от стен, в усыпальнице показался оглушительным. Фелшо подскочил к ошарашенному секретарю, вырвал свитки из его безвольной руки и сунул в кожаный мешок. Затем он развернул Филипса к себе спиной и ударил его рукояткой пистолета по голове. Издав крик боли, секретарь отлетел к алтарю, но сознания не потерял.