Дик Моррис — республиканский исследователь общественного мнения и бывший советник президента Билла Клинтона — проиллюстрировал эту ситуацию через несколько дней после президентских выборов 2012 года. Незадолго до голосования Моррис предсказал Ромни внушительную победу — и после выборов его за это стали высмеивать, поэтому он счел нужным оправдаться. «Кампания Ромни разваливалась на куски, люди теряли оптимизм — поэтому я счел нужным выступить и сказать то, что сказал», — заявил Моррис[228]. Конечно, Моррис мог соврать о том, что соврал до выборов, но сам факт, что он посчитал эту линию защиты убедительной, многое говорит о мире «кто кого», в котором он действует. Не нужно быть марксистом-ленинистом, чтобы признать, что Ленин был прав. Имеют значение свои интересы и интересы племени. Если прогнозирование может послужить их продвижению — так и будет. С данного ракурса нет никакой нужды в реформировании и улучшении прогнозирования, потому что оно и так отлично служит своему основному предназначению. Однако прежде чем сдаться, давайте вспомним, что Ленин был немного догматичен. Люди хотят власти, это так. Но они ценят и другие вещи, которые могут оказаться важнее.

Перемены

Столетие назад, когда врачи медленно становились профессионалами, а медицина — наукой, у бостонского врача по имени Эрнест Эмори Кодман появилась идея, похожая по духу на ведение счета прогнозистами. Он называл ее «система конечного результата». Больницы должны были регистрировать, какие болезни имелись у поступавших к ним пациентов, как их лечили и — самое важное — каким был конечный результат в каждом случае. Эти записи следовало собирать в статистические данные и публиковать, чтобы, основываясь на них, пациенты сами могли выбирать больницы. А те откликались бы на давление потребителей, увольняя одних врачей и повышая в должности других, следуя тому же принципу. Состояние медицины такой подход только бы улучшил, ко всеобщей выгоде. «План Кодмана не учитывал ни репутацию врачей, ни их социальный статус, ни манеру обращения с пациентами, ни технические навыки, — отметил историк Айра Рутков. — Все, что имело значение, — клинические последствия врачебных усилий»[229]. В наши дни больницы делают все, чего требовал Кодман, и многое другое, и врачи изумились бы, если бы кто-нибудь предложил им прекратить это делать. Но когда эта идея прозвучала впервые, медицинское сообщество отнеслось к ней совсем иначе.

Больницы приняли мысль Кодмана в штыки. Им бы пришлось платить людям, ведущим записи. Врачи не видели смысла в статистике — их и без того уважали. «Ведение счета» только подорвало бы им репутации. Вполне предсказуемо, Кодман ничего не добился. Он попытался надавить сильнее, отдалился от коллег, и в итоге его выгнали из Генеральной больницы Массачусетса. Кодман открыл собственную маленькую больницу, где лично платил за сбор и публикацию статистических данных, и параллельно продолжал распространять свои идеи, используя все более резкие методы. На встрече местного медицинского сообщества в 1915 году Кодман развернул огромный плакат с карикатурой, на которой высмеивались различные уважаемые члены этого сообщества, включая президента Гарвардского университета. Кодман был исключен из медицинского сообщества и потерял пост преподавателя в Гарварде. Статус-кво казался непоколебимым.

Но «скандал и шум вокруг карикатуры Кодмана привлекли внимание всей нации, — пишет Рутков. — Медицинская эффективность и система конечного результата внезапно стали самой обсуждаемой темой дня. Как только представители профессии и широкая публика узнали об идеях Кодмана, все большее количество больниц в стране стали применять его схему. Кодмана начали приглашать на различные выступления, а когда только что зародившаяся Американская коллегия хирургов сформировала комиссию по больничной стандартизации, его назначили первым председателем»[230]. Многое из того, что предлагал Кодман, так и не приняли — ибо он был неутомимым идеалистом, — но по большей части его идеи победили.

Если бы основной движущей силой человечества был принцип «кто кого», как считали Ленин и остальные, доказательная медицина, угрожавшая всем, кто занимал хоть какое-то место во врачебной иерархии, до сих пор бы не получила никакого развития. Но Эрнест Кодман, Арчи Кокран и многие другие побороли тщательно охраняемые интересы противников. И для этого им не потребовалось штурмовать укрепления. Они сделали это с помощью логических доводов и неизменного сосредоточения на единственной цели: излечении больных.

Их успех вдохновил других людей. Появилась доказательная политика — движение, основанное на доказательной медицине, имеющее целью подвергнуть действия правительства такому тщательному анализу, чтобы законотворцы действительно знали, а не думали, что знают, приводит ли их политика к тем результатам, на которые направлена. В результате в США, Соединенном Королевстве и других странах сейчас, возможно, проводится более качественный анализ политических действий, чем прежде. Конечно, политика всегда будет политикой, ее деятели всегда будут склонны делать выбор в пользу партийной выгоды и идеологических убеждений, но есть множество свидетельств, что тщательный анализ уже произвел существенные изменения в действиях правительства[231].

То же самое мышление трансформирует работу благотворительных организаций, которые теперь, перед тем как вкладываться в проекты, проводят строгую оценку их программ. Проекты, которые дают результат, расширяются, остальные закрываются. Одна из самых крупных благотворительных организаций, фонд Гейтса, известна строгостью своего оценивания, что полностью согласуется с позицией Билла Гейтса, который постоянно настаивает на четкой постановке целей и их оценке.

Спорт предоставляет яркие примеры роста и силы доказательного мышления. Как заметил Джеймс Шуровьески в New Yorker, отдельные спортсмены и команды значительно улучшили свои результаты за последние 30–40 лет. Отчасти это произошло из-за повышения ставок. Но также и потому, что их действия стали базироваться на научных основаниях. «Когда Джон Мэдден тренировал Oakland Raiders, он заставлял игроков тренироваться в августовский полдень в полном обмундировании, — заметил Шуровьески. — Дон Шула, когда он был главным тренером Baltimore Colts, настаивал на том, чтобы его игроки тренировались без доступа к воде». Благодаря научным исследованиям такие основанные на интуиции техники уходят туда же, куда сгинуло кровопускание в медицине. Тренировки стали «гораздо более рациональными, теперь они базируются на научной информации», написал Шуровьески. Благодаря быстрому улучшению аналитики, в особенности внедрению саберметрики, изменилось и командное развитие. Главной движущей силой «революции в спорте», таким образом, являются систематические меры, принимаемые организациями, чтобы спортсмены, которых они нанимают, демонстрировали большую эффективность и производительность[232].