Практика лечения женских болезней ароматическими окуриваниями продолжалась довольно долгое время. Один из наших современников, нидерландский гинеколог Любсен, попытался интерпретировать медицинские картины Яна Стена[88]. На этих жанровых полотнах, где изображенный мужчина неизменно врач, а молодая женщина — его пациентка, явная жертва «любовных мук», можно где-нибудь в углу увидеть сковороду с дымящимся шнурком. Считается, что этот дым был нужен, по-видимому, на тот случай, если женщина начинала терять сознание — тогда сковороду подносили поближе к ее носу (точь-в-точь как склянку с гофмановыми каплями в более поздние времена). Другие источники считают, что запах тлеющей ткани был на самом деле тестом на наличие беременности: если женщина теряла сознание, значит, она была беременна. Один из современников Яна Стена, врач Иохан ван Бевервейк в своем трактате «Краткий справочник болезней» повторил древнюю рекомендацию об использовании ароматических окуриваний в терапевтических целях; в главе о «подъеме материнского истока жизни» он рекомендует следующие источники отвратительных запахов: «Жженые завязки синего фартука, паленые перья, особенно куропаток, а еще паленые куски изношенных башмаков». Ян Стен, по-видимому, потому изобразил на своей картине жаровню со шнурками, что тогда считалось, будто этот запах помогал подавлять истерические болезни.

Когда медицину в Средние века узурпировала церковь, способы лечения стали очевидными, причем к матке обращались в таких же выражениях, как к самому дьяволу:

Я заклинаю тебя, чрево, нашим богом Иисусом Христом, кто прошел по воде как посуху […], тем, чьими ранами дано нам спасение и искупление грехов наших — Его именем заклинаю я тебя не наносить вреда сей рабе Божьей [вписано имя], не давить ей на голову, шею, горло, грудь, […], лодыжки, ноги или пальцы ног, а спокойно оставаться в том месте, куда Господь тебя определил, дабы исцелилась сия раба Божья, [снова вписано имя].

Смещение матки и «любовные муки» шли при этом рука об руку, причем оставалось непонятным, что из них причина, а что — следствие. Ясно лишь, что и то и то — дело дурное. В 1653 году английский медик Уильям Гарвей (1578—1657) вложил весь свой драматический талант в обращение к мужчине, полное обеспокоенности судьбой несчастных женщин:

Ни для кого (за исключением разве таких, кто мало смыслит в подобных делах) не является секретом, какие горестные симптомы возбуждают подъем матки, ее опущение и выпадение, а также спазмы; какие жуткие сумасбродства и причуды разума, вот хотя бы бешенство, меланхолию и возмутительные крайности, вызывают исключительные болезни чрева, как если бы затронутые лица были заколдованы: также сколь много трудноизлечимых болезней приводят к порочному приливу крови в термах или же обращению к Венере, серьезно прерванному и давно ожидаемому.

Платон некогда высказал постулат, что причиной блуждающей матки является сексуальная неудовлетворенность, вызванная сдерживанием женского «семени»; отсюда и решение проблемы представлялось очевидным: из организма следовало вывести избыточную жидкость, в результате чего блуждающий орган должен был вернуться на место, устремляясь туда, где ему и полагалось быть. У мужчин, кстати, удерживание семени также считалось источником множества заболеваний, поэтому в качестве наилучшего средства рекомендовалось «очищение» от спермы. Такая точка зрения хорошо соотносится с так называемой «доктриной темпераментов», серьезным поборником которой был Цельс. Здоровье зависело, по его мнению, от надлежащего баланса в теле четырех «соков»: крови, слизи, белой желчи и черной желчи.

Для замужних женщин наиболее очевидным способом лечения было сексуальное соитие с их мужьями, и потому все незамужние женщины стремились как можно скорее исправить это упущение. Но и в XVI веке французский хирург Амбруаз Паре также продолжал давать подобные рекомендации своим пациентам, добавляя лишь, что им пойдет на пользу, если мужья будут «обходиться покруче» с ними. Если у пациентки не было мужа, ситуация была чревата ужасными последствиями. В ту эпоху было невозможно хотя бы упомянуть о возможности облегчить положение с помощью мастурбации, это было немыслимо, хотя для женщин в этом смысле было больше попустительства, ведь женское «семя» не считалось столь же ценным, как мужское. Это становится ясно, например, при чтении исповедальных инструкций: маленькие дети могли исповедаться о мастурбации любому священнику; мальчикам старше пятнадцати полагалось исповедоваться в этом у особых исповедников, как, впрочем, и молодым женщинам старше двадцати пяти (ради полноты картины, заметим: взрослые гомосексуалисты могли получить отпущение грехов лишь у самого епископа!). Альберт Великий особенно терпимо относился к девушкам, которые совсем недавно достигли половой зрелости.

После этого девица начинает желать коитуса, однако при этом она, чем больше принимает участия в половом сношении (или же находит спасительный выход в мануальных действиях), тем больше делается ее желание; настолько, что она привлекает телесную жидкость, однако, не выделяя ее. Вместе с жидкостью приходит и жар, а так как тело женщины прохладно и ее поры закрыты, она не может быстро выделить семя сношения… Если же у нее нет партнера, она воображает коитус или мужской орган, а не то совершает действия с помощь собственных пальцев или иных приспособлений, пока ее каналы не будут открыты жаром трения, так что сперматический сок выйдет наружу, вместе с жаром, который его сопровождает. Так женское лоно приходит в нужное состояние, и они делаются более целомудренными.

По-видимому, этот благочестивый мудрец так выразил идею о том, что цель оправдывает средства. Его точку зрения, правда, разделяли немногие, а посему решение требовалось найти в рамках профессиональной медицины. И в результате обязанность осуществлять массаж внешних половых органов и влагалища была доверена врачу, так чтобы болезнь можно было довести до точки кризиса, так называемого истерического пароксизма. Господа ученые медики весьма умело затушевывали истинную цель подобных «медицинских процедур» — довести женщину до оргазма, так что едва ли существуют сомнения в том, что начиная с 500 года до нашей эры и далеко за середину XIX века удовлетворение незамужних женщин считалось признанной медицинской процедурой.

Совет в отношении методики массажа наружных женских органов можно найти уже в трудах Гиппократа. Аретей Каппадокийский (30—90 годы нашей эры), Цельс и Гален, и все самые прославленные древние авторитеты в области медицины, чьи идеи дошли до нас, вторили ему в этом. Гален оставил нам классическое описание терапевтического массажа гениталий, который не раз цитировали в последующие века:

После наступления жара от лечебных средств и в результате прикосновений к половым органам, которых требует процедура лечения, начались конвульсии, сопровождаемые одновременно ощущением боли и удовольствия, вслед за чем больная в большом количестве выделила густое, мутное семя. И с этого момента она была освобождена от всего того зла, которое ощущала прежде.

Боль и удовольствие — это сочетание было неотъемлемым. В Средние века самыми важными сторонниками такого метода лечения были иранский ученый-энциклопедист, врач, алхимик и философ Ар-Рази (865—925) и Авиценна (980—1037)[89]. Парацельс (1493—1541), этот врач-новатор, ознаменовавший переход от Средних веков к эпохе Возрождения, также по-прежнему использовал старинные предписания. Гарвей (1578—1657), сделавший свое имя бессмертным в результате открытия системы кровообращения, — все эти имена перечисляет Рейчел Мейнс в этой связи, в ряду других великих медиков, упоминая также и голландца Питера ван Фореста, который специально выделил акушерку в качестве специалистки из среднего медицинского персонала, понимавшей толк в массаже влагалища.