Я улыбнулась, и мне удалось не расплакаться. Калеб взял меня за руку и попрощался со своим отцом. Папа тоже простился с Питером. Я посмотрела на Калеба, он улыбнулся мне в ответ.

«Ты счастлива?»

«Да! Спасибо тебе. Папа принял все лучше, чем я ожидала. Знаю, он чудной, но он сохранит вашу, то есть нашу, тайну».

Калеб коснулся моего лба своим и погладил меня по руке.

«Знаю. Лишь бы ты была счастлива!»

«Только ты и я! И Аризона».

Калеб рассмеялся, потянулся ко мне и вдруг заметил, что родители, пропустившие нашу маленькую безмолвную интерлюдию, внимательно за нами наблюдают. Он сконфуженно улыбнулся и помахал отцу на прощание.

– Что ж, ребятки, я пошел спать, – сказал папа и, потерев руки, сурово добавил: – Помните, что я за вами присматриваю!

Я услышала его мысли.

– Папа, обещаю, все будет хорошо. Мы ляжем на диване и будем просто спать. Никто не собирается никуда сбегать, как только ты уснешь!

Папа напряженно рассмеялся.

– Ладно, ладно. Спокойной ночи, детка! – Он обнял меня.

Я навсегда останусь его дочерью, что бы ни произошло!

Потом папа пожал руку Калебу.

– И тебе спокойной ночи, сынок. Спасибо еще раз и… Прости, что наговорил тебе тогда…

– Без проблем, сэр! Я давно все забыл. Спокойной ночи!

Отец ушел, и я едва не рухнула где стояла. Я вдруг поняла, насколько устала, и опустилась на диван.

– Мне надо в душ, – пробормотала я и зевнула.

– Не сейчас. Сначала выспись.

– Погоди! – Я коснулась щеки Калеба. – Здесь синяк. Маркус тебя ударил!

– Он меня едва задел, – презрительно усмехнулся он. – Скоро пройдет.

– Давай вылечу!

– На сегодня с тебя достаточно…

Я закрыла глаза, коснулась его челюсти и сосредоточилась. Калеб вздохнул, уступая.

Я понятия не имела, как это делается, но мое тело знало само. Внезапно на меня навалилась тяжесть… Я будто магнитом вытягивала из Калеба боль и кровь. Сначала они проникли в меня, потом просочились наружу и исчезли. Я открыла глаза. Синяк с челюсти исчез.

Я торжествующе улыбнулась.

– Довольна, мой доктор? – усмехнулся он.

– Да!

Калеб снял с кресла шерстяной плед и заботливо уложил меня на диван. Протестовать я не стала, потому что не было сил сопротивляться. Он лег сам, накрыл нас обоих и крепко меня обнял. Мое тело вздохнуло от облегчения.

«Спи, Мэгги. Ни о чем не беспокойся!»

«Ладно. Спасибо, что пришел за мной!»

«Я всегда найду тебя! Ты для меня все, Мэгги! Я так тебя люблю!»

Он крепко сжал меня в объятиях, и я поняла, что Калеб до сих пор переживает и не может расслабиться. Его била дрожь, хотя напряжение последних дней понемногу отпускало.

Я прижалась губами к его губам. Сквозь меня хлынул поток его эмоций, Калеба переполняло счастье и облегчение. Сомкнув веки, я увидела вокруг нас лучи энергии. Я поспешно открыла глаза, но ничего необычного не заметила. Калеб нежно ответил на мой поцелуй, погладил по щеке и заправил выбившуюся прядку волос за ухо.

«Мне так этого не хватало», – призналась я, не прерывая поцелуя, который развеял все мои тревоги.

«Мне тоже! Думаю, мне пришлось тяжелее, чем тебе».

Я рассмеялась, не отнимая губ. Калеб снова поцеловал меня – в губы, потом в лоб.

«Спи, милая! Не волнуйся, у нас много времени».

«Люблю тебя!»

«Люблю тебя!»

* * *

Как выяснилось, мы ехали вовсе не в Аризону. Дядюшка Калеба, с которым я пока не успела познакомиться, предложил нам пожить в его домике на берегу океана в Калифорнии. Фу! Меня передернуло при мысли о том, что я буду находиться в штате, куда удрала моя мать.

На следующее утро Питер явился ни свет ни заря. Пока мы спали, наши отцы уже обсудили все подробности поездки. Я взглянула на часы и поразилась: мы проспали до одиннадцати! Похоже, мне требовалось как следует отдохнуть.

Мне было тепло и спокойно. Пока я просыпалась, переполненное энергией тело буквально пело от счастья. Я открыла глаза и увидела Питера, который осторожно будил Калеба. За всю ночь мы не шевельнулись и проснулись в той же позе, что и уснули.

Калеб разомкнул веки и первым делом посмотрел на меня. На его лице засияла улыбка. Потом он заметил отца и посерьезнел.

– О! Привет, пап, – пробормотал он.

– Я тоже рад тебя видеть, сынок, – улыбнулся Питер и кивнул в сторону кухни. – Вставайте скорее, нам есть что обсудить.

Из его мыслей я мигом узнала про пляжный домик и вечерний рейс. Я обернулась к Калебу.

– Выспался?

– Сама знаешь, что да. Я теперь без тебя спать не могу.

Я кивнула, стараясь не вспоминать прерывистый болезненный сон, которым забывалась у Уотсонов. Калеб взял меня пальцем за подбородок и притянул к себе.

– Хватит об этом думать! Все позади. – Он поцеловал меня в лоб. – Теперь иди в душ, а я выясню, что задумали наши два клоуна. Я умоюсь в ванной твоего отца, если он не против.

– Ладно.

Дальше убеждать меня не потребовалось. Калеб помог мне встать, и я побежала наверх. Просто поразительно, насколько я была полна сил и энергии. Я чувствовала себя совсем другим человеком!

Я с удовольствием отмокала бы много часов, но меня ждали, поэтому я быстренько приняла горячий душ и пошла одеваться. Перед зеркалом я сбросила полотенце и не поверила своим глазам.

Это не я! Я стала похожа на взрослую женщину. После обретения силы я сразу заметила, как изменился Калеб, однако себя со стороны еще не видела. Понятия не имею, как выглядела вчера, когда была грязная и растрепанная, зато сегодня я едва себя узнала.

Скулы обрисовались четче, черты лица приобрели выразительность. Волосы чуть отросли и сияли. Плечи сохранили прежнюю мягкость, хотя на них обозначились мускулы. Я чувствовала себя гораздо сильнее. Живот и бедра приобрели стройность, а мои, хм, женские части – женственность.

Я подошла к зеркалу поближе и внимательно осмотрела лицо. Ресницы стали длиннее и гуще. Кожа очистилась, загорела и светилась. Веснушки проступили ярче, но почему-то мне это даже шло. Зеленые глаза сияли, как морские водоросли на солнце.

Интересно, почему вчера папа ничего не заметил? Возможно, я изменилась не так уж сильно. Себя я вижу в зеркале каждый день, поэтому мне виднее. Я пожала плечами. Ясное дело, это последствия обретения силы, только к чему они? Подумаю об этом потом.

Я надела джинсовую юбку и топик кораллового цвета. Не знаю, какие у нас на сегодня планы, поэтому лучше выбрать удобную одежду. Потом вдела в уши серебряные серьги-кольца. Какая досада, что браслет и мобильник у меня отобрали Уотсоны. На шею я повесила длинную цепочку, которую папа подарил мне на Рождество пару лет назад. На ней болтались подвески: сердечко, крестик, спираль, полумесяц и гроздь блестящих камешков. Я всегда обожала это ожерелье, хотя в последний год его не носила, потому что была сердита на папу.