Да, у них всего хватало, всяких яств; гномы уплетали так, что за ушами трещало, хоббиту же кусок в горло не лез.

– Да что с тобой? – хлопнул его по плечу Малыш. – Сидишь кислый, словно дурного эля отведал!

– О деле нашем думаю, – отговорился Фолко. Устраивать перебранку с друзьями в его намерения никак не входило.

– А чего с ним, с делом-то? – подивился Торин. – Половину уже сделал, считай, даже девять десятых. У Золотого Дракона были, осталось принца повидать, а он уже тут, считай, совсем рядом. Не грусти, брат хоббит!

– Хорошо, – Фолко с усилием улыбнулся. – Грустить не буду.

И в самом деле, спорить с гномами сейчас не имело смысла. Их убеждать надлежало не криком, а спокойными рассуждениями, и чем спокойнее, тем лучше.

Тем не менее, улыбаться совсем беззаботно у него не очень получалось.

Путь через леса занял полных три дня. Дорога, что не знала тележных колёс и тяжело гружённых возов; дремучие, но чистые леса, где не гулял топор дровосека; для переправ через реки эльфы, не мудрствуя лукаво, строили каменные дамбы, но не затапливая луга вокруг, а оставляя для воды достаточно сбросов.

Привольно и хорошо было здесь, почти как дома, в Хоббитании, особенно если прогуляться до громадного, за триста лет поднявшегося высоко-высоко мэллорна в Хоббитоне, посаженного мастером Сэмвайзом Гэмджи. Привольно и хорошо, и мрачные мысли постепенно стали отступать.

Отступать, но не уходить совсем и не растворяться.

«Тронный зал» принца Форвё оказался, как и предвидел хоббит, просто лесной поляной, над которой дубы сплели свои ветви так густо, что получилась настоящая крыша. Вправо и влево отходили небольшие жилые «покои», образованные растущими прямо из земли тонкими стволами. Невольно Фолко задумался – что же, они так и остаются неизменными все сотни лет существования этого «зала»?

Прямо по ветвям, по жёлобу из плотно прижавшихся друг к другу листьев, сбегал ручеёк, не пропуская ни капли. Постелями эльфам служили плетёные гамаки из живых ветвей – как на таких (или в таких?) можно спать, Фолко представить себе не мог.

Сам трон являл собой причудливо выгнутые корни, поднявшиеся над землёй подобно змеям; кора с них опала за давностью лет, блестела золотисто-коричневая древесина. От трона вправо и влево отходили изогнутые на манер птичьих крыл столы и скамьи, всё – не вытесанное, не вырубленное, но выращенное, живое. Зал был пуст, и лёгкий ветерок гулял меж стволов, невесть как пробравшись в заповедное место.

Стража осталась снаружи, приняв лошадок хоббита и гномов.

– Славно тут, – вздохнул Малыш, делая шаг по дивной и мягкой траве, растущей, словно здесь, под дубами, царило вечное тёплое лето.

– Неплохо, – кивнул Торин, запрокидывая голову и оглядывая плотную зелёную кровлю. – Давай, брат хоббит, довершай дело. Исполняй слово, хотя б и Девятерым данное.

Фолко молча кивнул. Сейчас покажется принц Форвё, весь солнечный, счастливый и беззаботный, как и его подданные, сидящие в этих лесах уже много тысячелетий.

Сидят сиднем, изучив до мельчайшего изгиба каждую тропинку, до мельчайшей былинки – каждую поляну.

Зачем? Для чего? «Живое поющее бессмертие» – так, кажется, говорил Злой Стрелок?

Ждать пришлось недолго. Из зелёных кулис один за другим стали выныривать эльфы и эльфийки, все – в серебристо-зелёном. И мужчины, и женщины носили оружие, лёгкие мечи, изогнутые восточные сабли; вились тонкие, рассыпанные по плечам волосы, на сероватых линиях кольчуг сверкали узорчатые пояса, почти такие же роскошные, как у Чёрных Гномов.

Принц Форвё появился последним, ведя под руку черноволосую спутницу, единственную из всех, облачившуюся в длинное платье и не носившую оружия, если не считать узорного кинжала на тонком пояске.

Волосы цвета воронёного железа спадали свободной волной, охваченные тонким ободком, в котором Фолко сразу же опознал мифрил.

Она ступала грациозно, и лицо её, идеально-правильное, не имеющее возраста, как и у всех эльфов, было прекрасно – но хоббит не мог отвести взгляда от её глаз.

Сперва он не понял, чем же они притянули его; но расстояние сокращалось, принц и его спутница шли навстречу друзьям, широко улыбаясь, и хоббит, обмирая, увидел…

Её глаза заполняла тьма.

Они не имели зрачков, и в них словно рассыпана была звёздная пыль – нет, не просто пыль, а именно звёзды, как они разбросаны на ночных небесах.

И это звёздное небо двигалось, созвездия менялись местами, яркие звёзды сбегались вместе – как сейчас, когда сразу дюжина их пристально взглянула на хоббита.

Но тут заговорил принц, и Фолко смог наконец оторвать взор от этих опасно-бездонных очей.

…Они приветствовали друг друга. Они улыбались и радовались. Обнимались с Амродом, Маэлнором и Беарнасом, которых не видели со времён Восстановления Рохана весной 24-го года. Пожимали руки другим эльфам. Рассаживались на скамьях, молодые эльфы выносили вереницу блюд с угощением.

И всё шло, как положено при встрече давних друзей.

Пока не настало время главного вопроса:

– Фолко, Торин, Строри, радость моя видеть вас безмерна; но что же побудило вас пуститься в столь дальний и нелёгкий путь?

Гномы выразительно уставились на хоббита.

Тот вздохнул и заговорил.

О том, как на Хоббитанию шла орочья орда, выгнанная из логовищ Синим Туманом, и как эти орки весьма мало походили на самих орков. О том, как до этого он бросил в Ородруин Мертвецкое кольцо; как думал, что Девятеро избыты навечно, навсегда.

И о том, как Девятеро заговорили с ним.

Принц внимал ему, замерев. И точно так же, замерев, слушали рассказ хоббита и остальные эльфы. А спутница принца – Маэтриэль, как представил её Форвё, – вдруг коснулась тонкими невесомыми пальцами плеча Фолко.

– Они помогли нам, – угрюмо говорил хоббит. – Я дал слово, что увижу Золотого Дракона и… и вас, эльфы-Авари, среди которых, как утверждают Девятеро, есть «сильные маги». Вот. Я исполняю обещанное и отныне я свободен!

Маэтриэль заговорила, и голос её казался поистине шёпотом ночных звёзд, взирающих с недосягаемых высот. Она заговорила даже вперёд принца.

– Мы, Авари, знаем, о чём идёт речь. Мы Невозжелавшие, мы отыскали свой собственный Свет или, вернее, своё собственное добро. Мир устроен так, что даже самый закоренелый злодей может раскаяться. Может отбыть наказание…

– Не слишком-то долгим оно было для Девятерых, – в голосе Форвё звучало неодобрение.

– Да. Не слишком, – кивнула звездноглазая эльфийка. – И у нас нет таких «магов», что нашли бы дорогу в ту глубокую тьму, где пребывают ныне Девятеро.