– Не умирай, – взмолился Росс, приникнув к ее груди и прислушиваясь, бьется ли сердце. – Ты нужна мне. Не умирай… – Почувствовав на щеке слабое дыхание раненой, он заплакал от счастья.

В этот момент ему в плечо уперся ствол винтовки. Росс поднял голову. Перед ним стоял человек, которого он никогда раньше не видел. Должно быть, незнакомец знал, что он – Санни Кларк.

– Меня зовут Мэйджорс. Детектив из агентства Пинкертона.

День, которого так страшился Росс, все-таки наступил. В жизни за все приходится платить. Всегда. А короткие мгновения счастья стоят очень дорого.

Росс снова перевел взгляд на жену. Ее губы были полуоткрыты – она с трудом дышала. В утреннем свете веки казались сиреневатыми, и почему-то это особенно тронуло Росса.

– Я подпишу любое признание, – сказал он, не отрывая глаз от Лидии, – если вы спасете мою жену.

Опустив голову, Росс видел только свои сапоги и замызганный пол под ногами. Впрочем, и сам он был грязный – небритый, потный. Да еще в крови – буроватые засохшие пятна остались на его рубашке в том месте, где лежала голова Лидии.

Судорожно сцепив руки, Росс думал о том, что вот уже четыре проклятых дня сидит в этой камере и не знает, жива ли Лидия. И если жива, то где она? Где Ли? Мозес скорее всего позаботится о ребенке, если случится самое худшее, но кто знает…

К счастью, Джентри не сломал ему ребер – они только треснули. Два дня Росс почти не двигался, надеясь, что они сами срастутся. Бок до сих пор побаливал, но эта боль не шла ни в какое сравнение с нравственными муками узника.

За это время он не видел никого, кроме заключенных. Иногда их приводили в камеру – кого за пьяную драку, кого за хулиганство, а наутро проспавшихся отпускали. Толстый тюремщик, приносивший отвратительного вида еду, не вступал в разговоры с Россом.

Узник знал одно – детектив из агентства Пинкертона и Вэнс Джентри установили, кто скрывается под именем Росса Коулмена, выследили и взяли его. Теперь ему грозит суд, причем страшный приговор известен заранее – Росса повесят.

Он встал с расшатанной койки и начал мерить шагами тесную камеру, стараясь не наступать в лужи, о происхождении которых не мог не думать, Ну почему он не умер тогда, три года назад? Ведь ранение было смертельным. А теперь Лидия поплатилась жизнью, пытаясь спасти его, причем умерла, уверенная в том, что муж ненавидит ее.

– Коулмен!

Росс обернулся. Тюремщик, толстый как свинья и такой же грязный, подходил к нему с наручниками.

Росс молча повиновался. Неужели его поведут на допрос? Но он не скажет ни слова, пока не узнает, что с Лидией. И если она… если ее нет в живых, Росс будет молчать, пока ему не позволят хотя бы взглянуть на ее тело.

Открыв зарешеченную дверь, толстяк мотнул головой, приказывая Россу выйти. Они двинулись по узкому коридору – узник впереди, тюремщик, смачно сплевывая, чуть позади. Оказавшись на улице, Росс с наслаждением втянул горячий воздух – после удушливой камеры это было настоящим блаженством.

– Шагай, да поживее. – Тюремщик хлопнул его по плечу. – И без глупостей.

Они шли по городу. Прохожие не обращали никакого внимания на человека в наручниках. Это удивило Росса. Конечно, его имя вряд ли известно так далеко на западе, но уж о братьях Джеймс наверняка слышали даже здесь. Очевидно, Мэйджорс умолчал о том, кто именно угодил в его сети.

Через несколько кварталов толстяк сказал: «Пришли», – и подтолкнул Росса к аккуратному одноэтажному домику. Первое, что они услышали, было уютное тиканье старинных часов.

– Док, вы здесь? – крикнул надзиратель.

Из глубины дома появился коренастый лысый мужчина. Одернув жилет на своем объемистом брюшке, он коротко поблагодарил тюремщика, дав понять, что тот свободен, и повел Росса за собой.

– Я доктор Хэнсон. Ваша жена у меня.

Сердце Росса дрогнуло. Лидия умерла, иначе его не привели бы сюда. Будь она жива, ей бы самой позволили прийти к нему на свидание.

Глубоко вздохнув, Росс медленно двинулся к двери. С трудом, поскольку мешали наручники, он повернул ручку, вошел и окинул взглядом небольшую уютную комнату.

Росс безумно боялся увидеть, что на кровати лежит Лидия, обряженная в лучшее платье и со скрещенными на груди руками. Однако узкая кровать была пуста и застелена ярким пестрым покрывалом.

Его глаза заметались по комнате. Лидия сидела в кресле у окна и молча смотрела на Росса. Легкий ветерок трепал ее волосы, и они падали на щеки молодой женщины, к счастью, уже не такие бледные, как в тот ужасный день. Рядом с Лидией стоял детектив Мэйджорс. Увидев наручники, он недовольно пробормотал: «Ох уж этот Эрни!» – и тут же избавил Росса от этого унижения.

– Простите, миссис Коулмен, что вашего мужа доставили сюда как преступника, – обратился он к Лидии.

Росс решил, что ему померещилось. Почему детектив назвал эту фамилию, зная, что она вымышленная? Однако Мэйджорс снова заговорил:

– Нелепые обвинения мистера Джентри против вас, разумеется, сняты.

Эти слова ошеломили Росса, и он, ничего не понимая, молча уставился на детектива.

Тот, смущенно откашлявшись, отвел взгляд. Мэйджорс сознавал, что совершает неслыханный поступок, противоречащий принципам, которым он свято следовал на протяжении всей своей жизни. До сих пор все было просто: черное – это черное, белое – белое. Но несколько дней назад детектив впервые понял, что на свете есть вещи поважнее принципов. Его интуиция и чувства внезапно возобладали над долгом и ответственностью.

Мэйджорса преследовало воспоминание о том, как закоренелый преступник Санни Кларк, называвший себя Россом Коулменом, склонился над женой и умолял ее не умирать. Детектив долго беседовал с юной леди, расспрашивая о ее жизни и о том, за кого она вышла замуж при столь необычных обстоятельствах.

Много часов Мэйджорс вел трудный спор с самим собой и только сегодня утром принял решение. Правомерность этого решения представлялась весьма сомнительной, поскольку была обусловлена не законом, а субъективной точкой зрения, и все же детектив положился на свое чутье.

Подойдя к окну, он отдернул штору, выглянул в сад и сделал вид, будто любуется роскошными розами миссис Хэнсон. Он не хотел, чтобы молодые люди видели его глаза в тот момент, когда ему придется огласить вердикт.

– Насколько я понимаю, мистер Коулмен, ваш тесть пришел в ярость, обнаружив, что его дочь сбежала из дому. Как отец, я разделяю его чувства, но должен заметить, что жена имеет полное право следовать за мужем, не уведомляя об этом родителей.

Мэйджорс бросил быстрый взгляд на Коулменов и снова отвернулся к окну.

– За это время я проверил факты. Виктория Коулмен, урожденная Джентри, действительно умерла во время родов. И вы, молодой человек, избавили бы меня от хлопот, а себя – от лишних неприятностей, если бы вовремя сообщили о ее смерти.