Для меня внимание тени стало едва ли не привычным. Послав её к чертям, я заснул. Будь, что будет, а отдых тоже необходим.

Кобылу подобрали спокойную. Из девяти лошадей, которые имелись в отряде, эту рыжую животину отличал самый тихий нрав. Я вел её под уздцы по звериной тропике, что должна вывести к торговому тракту – главной дороге от Бранда к Дорноку. Двое провожатых шли впереди. Скоро меж деревьев показался просвет. Горцы дали знак остаться на месте, а сами отправились на разведку. Спустя несколько минут один из них вернулся:

– Все спокойно, никого нет.

Выбравшись из леса, я набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул. Оказывается, я устал от постоянной чащи вокруг, веток над головами и узких троп. На широкой хорошо утоптанной дороге дышалось как-то свободнее.

Кивнув, мои проводники ушли в лес.

Ранним холодным утром я остался наедине с пустым трактом. Вскочил в седло, запахнул полы черного плаща, поправил шарф и шляпу. Звякнуло оружие. Было очень неуютно и зябко. Кобыла фыркала и переминалась с ноги на ногу, лошадь застоялась и нетерпеливо ждала, когда двинемся в путь. Легонько тронув её бока шпорами, отнятыми у полковника, пустил кобылу рысью.

Свобода! Нет, вовсе не лес давил на меня. В отряде мы были как в плену. Не совсем, подходящее определение для описания нашего положения. Но для меня, драгун и Герингена так оно и было. Теперь же я предоставлен собственной воле! Катись, Гард, на все четыре стороны!

Вор внутри меня уговаривал плюнуть на отца Томаса, Тейвила и этого треклятого огсбургца, забыть о них да убраться прочь. Но мои же слова, скрепленные магией клятвенного креста, тянули Николаса Гарда в Запустение. Я уже под Дорноком. Где-то рядом родовая стоянка Манрока, а там Фосс, Рой и путь в проклятые эльфами леса.

Не собираюсь погибать там даже ради клятвы и поволоку в Запустение упрямого графа с его странным Даром хоть за шкирку. Истовая вера Томаса Велдона и священный обломок в его суме тоже должны быть с нами! Благо инквизитор рвется в Запустение сам. Поэтому, как уговорились, спустя три дня вернусь с мешком золота, чтобы потом утащить за собой и монаха, и имперца.

Надеюсь увидеть по возвращению и Роя. Либо Манрока. Я рассказал Велдону, кто мне нужен, и церковник обещал подумать, как их найти. Пошлет к оркам, наверно, кого-то из горцев, они его слушались. Куда лучше, чем нынешнего главаря. Крепыша с тонким бабьим голоском нелегко было воспринимать в серьез.

Местные, с которыми общались позавчера, сказали, что после захвата имперцами в Дорноке и округи мало что изменилось. Лишь прибавилось солдат на дорогах и в городке, да арнийские чиновники сменились огсбургскими офицерами. Город сдали без боя. Его гарнизон из сотни наемников покинул Дорнок до появления основных сил имперцев. Слухи о дальнейшей судьбе кондотьеров разнились: то ли они отступили к Долгому хребту, то ли всех их взяли в плен. Некоторые утверждали, что наемники укрылись в лесах. Однако, чтобы ни говорили, их мытарства уже не влияли на судьбу города.

Северо-восточная окраина Загорья представляла собой холмистый изрезанный многочисленными балками край, покрытый густыми лесами. Петляя, дорога то опускалась, то поднималась на очередную возвышенность. Как будто в древности огромные волны накрыли эту землю и в одно мгновение вал воды окаменел. Потом оброс зеленью, населился людьми. Много позже, когда здесь нашли богатые серебряные жилы, окрестности Дорнока превратились в край рудокопов и главный приз Загорья. Тем удивительней казалось размещение в городе столь откровенно слабого арнийского гарнизона и сдача дорнокских укреплений без боя.

По слухам, главную роль в радушной встрече имперцев сыграл Уил Укил. Богатейший из промышленников Загорья и истинный хозяина Дорнока, что при арнийском владычестве, что теперь под имперцами. Не мне судить, предатель ли он либо выбрал единственно верное решение в условиях, когда графство уже пало. Я просто направлялся в его поместье, дабы сделать Уила Укила чуточку беднее. Как мне сказали, поместье промышленника располагалось вне городской стены, недалеко от южных ворот, к которым вела эта дорога. Владения Укила охраняла маленькая армия. Особым распоряжением герцога Альбрехта промышленнику сохранили все прежние привилегии, в числе коих и личное войско в две сотни головорезов.

В Дорнок частенько наведывались охотники послужить за серебро Укила, и мой облик как раз соответствует подобным намерениям. Конный и хорошо вооруженный. С виду безземельный дворянин, у коего кроме шпаги и лошади за душой ничего не осталось. Такие всегда нуждаются в деньгах.

Разумеется, по нынешним временам путешествующий в одиночестве дворянин может вызывать много вопросов. Правда, по рассказам местных, жизнь под дланью Карла Огсбурга почти не поменялась, и я не вызову больших подозрений, если отвечу, что держу путь до кошта мастера Уила Укила. Но всякое может случиться. Надеюсь, что выкручусь из возможных передряг. Я непроизвольно провел ладонью по рукоятям пистолей на поясе.

Первые встречные по дороге на Дорнок показались через час. Три подводы с мужичками навеселе. Рудокопы из местных, на какую-то шахту ехали. Потом путники стали встречаться чаще. Имперцы тоже. Несколько раз мимо проезжали конные разъезды: драгуны и один раз орки. Огсбурским драгунам далеко до красных мундиров короля Герарда, выправка не та и лоска нет, обычные солдаты. Зато и придирчивости, присущей арнийским драгунам, у них тоже нет. Проскакали по дороге, не обратив на меня никакого внимания. Одинокий всадник в их глазах не мог статься опасным.

Ближе к Дорноку появились деревни и хутора. Совсем не много, если знать о близости города. Щедрая на благородный металл земля могла бы стать богатейшим краем с многочисленным населением. Однако Дорнок граничил с Запустением и его окрестности обжили мало. Даже по меркам Загорья.

Огсбургский говор звучал у частокола каждой встреченной деревни или хутора. Я ждал окрика, но меня по-прежнему не замечали, и к полудню я благополучно добрался до Дорнока.

Город с земляным валом и деревянными стенами располагался за широким каменным мостом. Черная речка, берущая свое начало в горах Долгого хребта, несла свои воды к Запустению мимо Дорнока. Здесь, в среднем течении, река шла неспешно, вальяжно. Продвигаясь верхом, я хорошо видел пологий берег, отделенный от противоположной стороны водной гладью шириной в полсотни футов.

На дороге, а вернее уже на улице царила торговая суета. По левую руку вдоль обочины тянулся сплошной массив из потемневшего от времени дерева – глухие заборы, за которыми высились крыши и крытые дворы постоялых дворов. Вдоль дюжины этих трактиров, а также на противоположной обочине дороги разбили палатки. Сегодня торговый день, и народу между лотками сновало изрядное количество.

Я спешился, чтоб ненароком не задеть кого-нибудь. Меня окружал гвалт людских голосов. Горцы, в основном крестьянский люд, если судить по одежде, и орки. Их средь толпы сновало больше, чем Бранде, сказывается близость резерваций. Все орки с окрестных стоянок. Нелюдь из огсбурского войска отличали бритые головы, на которых из растительности оставался гребень волос ото лба до шеи, и таковых я не видел. Имперцев на торжище также не обнаружил. Присутствие Огсбургской империи выдавал лишь бело-желтый флаг с черным коронованным орлом над воротной башней городских укреплений. Но в Дорнок мне не нужно.