– Ты знаешь, что такое третий глаз? – спросил Видмантас.

– Нет, – сказала я, решив не раскрывать свои знания. Прикинуться новичком и послушать мудрых учителей представлялось весьма забавным.

– Но иногда ощущаю вот здесь, – я прикоснулась пальцем к точке посреди лба, в которой Рампе сверлили отверстие и затыкали пробкой из особо выделанной древесины, – будто прожектор, если направить его на человека, то можно увидеть светящийся шар в районе солнечного сплетения.

Видмантас переглянулся с Виргой.

–Тебя уже кто-нибудь учил? – спросил он.

– Нет, – честно ответила я.

Второй вопрос, не доводилось ли мне читать книги на подобную тему, Видмантас задать не догадался, и моя игра осталась нераскрытой. Спроси он, я бы не стала врать и рассказала бы о прочитанном, но коль не спросили, то не спросили...

– Наверное, Таня очень способная, – предположила Вирга, – бывают в Школе самородки, правда, очень редко. Вполне вероятно, что к нам пришел именно такой человек.

– Да, да, – подтвердила Вилия, – Таня с первой попытки вышла на ваш дом, ни разу не ошиблась. Наверняка искала по полю.

Вот глупая! Она же сама раз пять объяснила мне дорогу! Неужели ей так хочется чуда, что готова сначала его организовать, а потом поверить?

– Итак, – подытожил Видмантас, – в наши ряды вливается хороший товарищ, и от нас будет зависеть, насколько быстро он сможет продвинуться. Если захочет, конечно? – он вопросительно посмотрел на меня.

– А что такое Школа? – наконец задала я давно подготовленный вопрос. – Мне ведь до сих пор не объяснили, о чем идет речь.

– У нас объясняют, – важно заметил Видмантас, – только тем, кто спрашивает. – Даром знания не передаются, минимальная цена – твой собственный интерес, то есть – заданный вопрос. Мы не миссионеры, нам не нужны толпы обращенных.

Он замолчал. Молчание длилось довольно долго.

– Полгода назад, – нарушил тишину Видмантас, – Игорь показывал нам, как нужно медитировать, глядя в огонь. Через десять минут после начала работы из камина, – он крепко похлопал рукой по кирпичам, – вывалилась горящая крыса и начала метаться по комнате. Мы с трудом ее поймали и выбросили в снег. Наутро я попытался отыскать труп, но ничего не нашел. Даже следов, будто все нам показалось. Или показали.

Он многозначительно посмотрел на меня.

– И ковер не обгорел. Странно, ведь крысу ловили несколько минут, она вся пылала, потом в комнате еще долго воняло паленой шерстью, а следов никаких.

Он снова замолк.

– После Игоря попробовала Герда, ты с ней еще не знакома, она из самых продвинутых в нашей группе. Через пять минут медитации Герда упала в обморок, ты же смотрела на огонь почти полчаса.

– Возможно, я просто ничего не чувствую, потому ничего и не происходит.

– Если человек ничего не чувствует, – вмешалась Вирга, – он не станет полчаса рассматривать огонь. Ему это занятие надоест через пару минут. Ты же погрузилась в созерцание, почти растворилась в пламени, мы уже начали опасаться...

Похоже, ребята играли в какую-то странную игру, допридумывая реальность до желаемого результата. Простое разглядывание огня в их представлении оказывалось волнующим актом, сложным испытанием, которое я сумела преодолеть. Мне льстило такое отношение, да и сама игра выглядела довольно занимательной.

«Почему бы и не поиграть?»,– решила я. Так началось мое ученичество, продолжавшееся около года и закончившееся печально и страшно.

– Но вернемся к Школе, – продолжил Видмантас. – Если ты готова... – он замолк, выжидающе глядя на меня. Не понять смысла паузы было трудно, и я немедленно включилась в игру:

– Да, готова.

– Мы из немногих традиций, которые выжили и существуют. Мы избежали сектантства, мы избежали жесткой иерархии, мы избежали физического уничтожения. Мы работаем и делаем свое дело по всем линиям, от убежища до внешнего круга, от материального обеспечения до объективаций. Работа очень трудная, требующая предельной ясности и четкости. Выходя на дорогу, нужно ответить себе на простой вопрос, но ответить честно: духовность мне нужна для того, чтобы спрятаться в убежище, и это вариант, и это достойно, но это другая система требований, поисков и выборов; или мне нужна духовность, чтобы развиваться, жить в ней и работать. Ответ определяет дорогу, по которой направляют ученика.

Видмантас вещал вдохновенно, чуть откинув голову, наверное, он произносил свои слова уже много раз, и его речь текла гладко, чуть взбулькивая на согласных, словно вода, вытекающая из горлышка бутылки.

– Извините, – перебила я бульканье, – о какой традиции идет речь, от кого она начинается, кто вам ее передал?

– Наша традиция существует не потому, что Игорь ее сочинил, вернее, не только потому. Она существует в данном конкретном времени и в данном конкретном месте потому, что Игорь выполнил задачу по ее объективации. Но традиция существует издревле, и она не моложе других. Цель духовной Школы способствовать раскрытию и развитию сущности человека.

– Но традиция, – возразила я, – потому и называется традицией, что опирается на предыдущие поколения. Вы знакомы с кем нибудь из старых учеников, сохранились книги, строения, кладбища, наконец?

– Все это лишнее, – чуть раздражаясь, ответил Видмантас, – в ту минуту, когда я выбрал для себя Игоря в качестве Мастера, я принял на себя Закон его Школы, целиком принял. У нас было много случаев, – тут Видмантас обвел глазами присутствующих, словно ища поддержку, – убедиться в правдивости слов Игоря. Значит, есть такие места, где существует старики Школы, кладбища и прочие аксессуары, нужные для удовлетворения внешнего любопытства, но, для путешествия по нашему пути вовсе не обязательно их посещать. Духовность – не материальна и потому не облекается в конкретные предметы, типа книг или строений, она может пребывать в них какое-то время, но с ее уходом покинутые предметы содержат не больше духовности, чем труп сгоревшей крысы. Знание не стоит на месте, оно волнообразно перемещается, из места с большей духовной напряженности в меньшую. Небесная Школа, устроившая нашу жизнь, хочет, чтобы духовность не застаивалась, а доставалась всем жителям земли, для Школы не существует слабых, плохих людей. Слабые люди – вовсе не отбросы, они делятся с нами своей чувствительностью, своими прозрениями, Школа любит всех и в этом ее великий урок ученикам. У самого Игоря тоже есть Мастер, от которого он получил традицию, но о нем мы поговорим позже.

Я увидела, что мои вопросы не нравятся Видмантасу, и замолкла; в конце концов, какая разница, кто придумал правила игры? Если людям нравится в нее играть, зачем рыть до истоков.

– Итак, – Видмантас строго посмотрел на меня, – первый урок подходит к концу. Сейчас Вирга покажет тебе упражнение. Его нужно выполнять каждый день в течение недели. Через неделю мы встретимся снова.

– Пойдем, – Вирга протянула мне руку. – Пойдем со мной.