Много в Пхеньяне и полицейских – как мужчин, так и женщин. Знаменитые пхеньянские девушки-регулировщицы управляют уличным движением – важная задача в городе, где до начала 2000-х годов не было светофоров. Затем на перекрестках светофоры появились, а регулировщицы на некоторое время исчезли. Однако вскоре светофоры были выключены – очевидно, девушки справлялись с управлением дорожной обстановкой лучше, а их зарплата была не слишком обременительна для государства. Пхеньянская регулировщица с ее изысканными, отточенными до уровня высокой хореографии движениями уже давно служит источником вдохновения как для иностранных фотографов, так и для северокорейских художников. Известно, что регулировщиц отбирают в том числе и по внешнему виду, но работа этих девушек все равно является тяжелым физическим трудом. А вот «нормальные» полицейские, которые имеют дело с преступниками, в Пхеньяне попадаются нечасто. В Корее, как в Северной, так и Южной, уровень насильственной уличной преступности очень низок, и это делает практически ненужным демонстративно сдерживающее присутствие полиции на улицах.

Не все люди в военной форме в КНДР военные или полицейские. Как мы уже говорили выше, форму на Севере обязаны носить многие. Часто попадается на глаза форма «отрядов скоростного боя» («ударных отрядов») тольгёктэ. Эти отряды работают в основном на стройках, но иногда выполняют и неквалифицированную работу на заводах и фабриках. Молодежь призывают в эти отряды после окончания средней школы. По сути, карьерные перспективы выпускников предопределяются их успехами в учебе и связями: лучшие из выпускников (или те, у кого лучшие связи) поступают в колледжи, подавляющее большинство отправляются в армию, а менее удачливые – в «ударные отряды». Существует несколько видов отрядов, среди которых «юношеские ударные отряды скоростного боя» – сокточжон чхоннён тольгёктэ – считаются наиболее престижными, более или менее равными по статусу воинским частям. «Бойцы» этих отрядов участвуют в политически важных строительных проектах, таких как, например, возведение статуй Великого Вождя. Но большинство призывников отправляют в гораздо менее престижные подразделения тольгёктэ. «Ударные отряды» организованы в военном стиле; крупнейшей «боевой единицей» считается бригада. Бойцы «ударных отрядов» живут в казармах и проходят базовую военную подготовку. Иными словами, их жизнь очень похожа на жизнь обычных военнослужащих, но статус их много скромнее. Они имеют звания и носят зеленую форму со знаками различия военного образца, но в виде нагрудных эмблем, а не погонов.

Своя униформа у служащих метрополитена и железнодорожников. Все сотрудники метрополитена одеты в темно-синюю форму военного типа и носят знаки отличия, обозначающие их звания. Некоторые сотрудники метрополитена призываются на службу в метро, как будто в армию, и находятся на казарменном положении. Большинство из них – женщины, молодые круглолицые девушки, очевидно, из сельской местности. Несмотря на то что работа в метрополитене подразумевает большие объемы тяжелого ручного труда, она считается довольно престижной.

Униформу носят и представители других профессий – шахтеры, например (хотя в Пхеньяне их редко встретишь). В КНДР шахтеры служат в «ротах» и «батальонах» и подчиняются квазиармейским уставам. Наконец, форма требуется, разумеется, во всех учебных заведениях, включая университеты и институты. Раньше учащиеся должны были носить форму как в классе, так и за его пределами, но с 1990-х за исполнением этого требования следят уже не так жестко – достаточно того, что учащиеся носят форму на занятиях. Вся эта «униформная» картина создает впечатление строго регламентированного и контролируемого общества. Это в целом верно, но лишь в некоторой степени. Северные корейцы – не роботы, даже если власти часто изображают их безликим сообществом винтиков.

Отношения у социалистических стран с модой поначалу, скажем прямо, не складывались. Некоторые из этих стран – наиболее ярким примером тут является маоистский Китай – совершенно целенаправленно пытались одеть своих граждан максимально непритязательно. Впрочем, сознательное отрицание моды было, скорее, исключением. Большинство социалистических стран со временем признали, что мода – это явление неизбежное и где-то даже положительное, хотя особенности их экономики очень часто не позволяли им организовать производство качественной и модной одежды.

Как ни странно, Северная Корея в делах моды никогда не была закрытой страной, как во многих других отношениях. Мировые тенденции всегда проникали в Пхеньян, пусть и самыми неожиданными путями – и с некоторой задержкой. В 1950-е годы более состоятельные корейские женщины в основном имитировали стиль одежды, представленный в советских и восточноевропейских фильмах, а те, в свою очередь, копировали западные тенденции. Конечно, эти богатые и образованные горожанки составляли незначительное меньшинство: большинство женщин были слишком бедны, чтобы позволить себе что-либо, кроме дешевой традиционной одежды.

Если в истории северокорейской моды и был «мрачный период», то он, похоже, пришелся на 1960-е годы. Националистический пуризм, целенаправленные попытки покончить с советским влиянием, веяния из маоистского Китая привели к тому, что на протяжении некоторого времени к западно-советской, «буржуазно-ревизионистской» моде относились довольно негативно. В то десятилетие большинству кореянок пришлось перейти на слегка модифицированную версию традиционного платья: белую блузку и темную юбку. Основным изменением было то, что «новая» юбка была намного короче традиционной – только до колен. Однако в 1970-х годах мода вернулась. В апреле 1970 года Ким Ир Сен выпустил «указание», предписывающее «производить более красочную одежду для удовлетворения потребностей растущего Пхеньяна и других городов». Хронический дефицит тканей, правда, препятствовал развитию северокорейской индустрии моды, но тем не менее в 1970-х годах все больше женщин стали отказываться от своей квазитрадиционной одежды в пользу современного гардероба в западном стиле.

Примерно в то же время влияние на Север начала оказывать южнокорейская мода. Конечно, лишь очень немногие могли читать южнокорейские журналы или смотреть фильмы из Сеула, но эти немногочисленные представители высшей северокорейской элиты быстро воспроизводили и, таким образом, популяризировали последние веяния сеульской моды. Привилегированным начинали подражать «меньшие мира сего» – так «южный стиль» распространялся по всей стране и по всем социальным слоям. В итоге северокорейские горожанки в 1980-х годах одевались в манере, напоминающей южнокорейскую моду 1970-х годов. Это был еще один признак того, что в области потребительской культуры на Южную Корею все чаще смотрели как на образец для подражания. Важным толчком к развитию индустрии моды стал Пхеньянский международный фестиваль молодежи и студентов, который проходил в столице КНДР в 1988 году. Это большое собрание левой молодежи со всего мира привлекло в Пхеньян беспрецедентное количество иностранцев, а местные жители, даже если не общались с ними напрямую, все же видели их.

С начала нулевых на северокорейскую моду все большее влияние стал оказывать Китай, из которого, собственно, поступает большая часть той одежды, которой гордятся северокорейские модницы (а другая часть шьется на месте в мелких частных мастерских и фабриках по китайским образцам и с использованием китайской фурнитуры). Поток дешевой, красивой и относительно качественной одежды из Китая привел к парадоксальному явлению: в период голода и непосредственно после него качество одежды, которую носило большинство северокорейцев, резко улучшилось. До кризиса 1990-х основная масса жителей страны обоего пола ходила в ватниках, старой военной форме, спецовках, но после 2000 года уличная толпа – и не только в Пхеньяне – одета несравненно ярче, наряднее, интереснее.