В городе по-прежнему царила жара. В салоне, несмотря на ветерок из окна, тоже было душно. Артур снял бы пиджак, если бы не опасался погони… Ведь может и так сложиться, что придется внезапно бросать эту тачку и дальше следовать пешком! А по карманам пиджака слишком много ценного рассовано. Вдруг он не успеет его надеть?

Так и пришлось ехать в пиджаке.

Сказывались последствия бессонной ночи — окружающий мир казался каким-то нереальным, искусственно созданное спокойствие постепенно уступало место раздражению и желанию немедленно лечь, пусть где угодно, и выспаться. А поскольку этого сделать было пока нельзя, Артур злился, курил одну сигарету за другой, чтобы не утратить бдительности.

Угодил в пробку, пусть и не очень большую. Объехать гудящие впереди машины было невозможно — справа от его «Волги» возвышалась громада трамвая, слева же плотно, почти впритык, стояли другие легковушки, да еще и пешеходы между ними умудрялись бегать. Приходилось ждать.

Артур, как и все водители вокруг, посигналил, а потом откинулся на спинку сиденья и заложил руки за голову. Стал, зевая, вспоминать наиболее яркие эпизоды своей жизни. А их в памяти хранилось немало — таких эпизодов…

Семья Князевых всегда была вполне обеспеченной, внешне — лояльной по отношению к властям, а отец Артура как видный ученый пользовался привилегиями и льготами. И не сразу до Артура дошло, что его папаша на самом деле бредит монархическими идеями и люто ненавидит советский строй.

Еще будучи обычным московским школьником, победителем районных и городских олимпиад по литературе, Артур искренне верил в то, что Блок, допустим, не случайно поставил в один ряд со своими двенадцатью (из его знаменитой поэмы) Христа в «белом венчике из роз». Но потом отец стал давать Артуру для быстрого ознакомления запрещенные, почти «слепые», машинописные копии рукописей Солженицына, Шаламова, стихов не издаваемых тогда в СССР Гумилева, Гиппиус, прочих представителей «серебряного века русской поэзии». Читать нужно было очень быстро: на следующий день отец куда-то все это уносил.

Взгляды Артура резко изменились. Все чаще они с отцом спорили, обсуждая существующие порядки, слушали вместе Галича, Высоцкого. Так вот, одним из самых ярких эпизодов в жизни Князева-младшего стал эпизод с ознакомлением со своим генеалогическим древом — с этим убедительным свитком, как бы превозносящим Артура над очень многими людьми. Тем более что отец так и говорил сыну: «Вот подрастешь, сам поймешь, как мало нас осталось, настоящих дворян. Чернь кругом, кухарки и холопы. А мы — запомни это, сынок! — патриции духа, подлинная, исторически сложившаяся аристократия. Во все времена были аристократы и плебеи, так ведь? Так что тебе повезло, ты — особенный, ты не из того же теста слеплен, что твои одноклассники. Они — дети рабочих и откровенно серого, плебейского, среднего класса. А ты… не такой, как они. Это их отцы отобрали у нас когда-то наши поместья, потом заставили уплотняться, подселяя в наши квартиры тупых и омерзительных смутьянов. Так что ты все это помни, сынок, помни, но никому об этом ни слова!»

Потихоньку душу Артура разъедал сладкий и опасный яд. Постепенно он и сам уверовал в свою избранность. Но виду не показывал, по-прежнему ходил со своими сверстниками на различные демонстрации, кричал «Ура!» и носил флаги и плакаты. А у отца тем временем стали собираться его друзья-дворяне: они образовали какой-то кружок, вместе напивались и тихо пели «Боже, царя храни». Но, опасаясь стукачей и гэбэшников, друзья собирались все реже и реже. У Артура же зрела в сердце ненависть к тем, кого отец называл «плебеями».

Он стал циничнее и наглее обращаться с бывшими своими одноклассниками, если выяснял, что те не москвичи, а приезжие. Или что они — дети «плебеев».

Князева-младшего просто потрясла книга Булгакова «Собачье сердце» — тот заряд ненависти к «черни», что, как ему казалось, был заложен в этой книге. «Шариковы! — кривился Артур, глядя на многих своих сверстников, — псы смердящие! Отобрали все у нас… Как бы им отомстить? Что бы такое придумать?»

Если в школьные годы все ограничивалось драками, то спустя много лет Артур придумал-таки свой способ мести — убийство и отъем у «псов» их квартир.

В свое время Артура удивило то обстоятельство, что отец его, оказывается, женат не на дворянке старинного рода, а на женщине родом из обычной крестьянской семьи, кстати сказать, бывшей приезжей. Мать Артура была робкой и забитой. Это резко контрастировало с обликом отца, резкого в суждениях и непримиримого к врагам. Сын поинтересовался у отца: как же тот допустил такую промашку? Но Князев-старший только рассмеялся и объяснил, что женщины — это отдельная тема для разговора.

Позже состоялся и этот разговор. Отец объяснял Артуру, что испокон веку дворяне могли, если хотели, жениться на своих крепостных или крестьянках, и часто это делалось сознательно — для того чтобы потомство от такого брака было крепким и сильным. Так что женщины — это святое, это трогать нельзя. И потом, сердцу не прикажешь! Артур тогда многое понял. Он был физически очень сильным, красивым и высоким парнем, и в период полового созревания его со страшной силой повлекло к девчонкам. Подсознательно он искал изнеженных красавиц, а с туповатыми и ограниченными одноклассницами, с их грубыми шутками и отвратительными манерами, ему было неинтересно. И так уж получилось, что первой его женщиной стала красивая, эффектная и очень страстная жена одного из потомков дворянского рода, которые навещали отца…

Она с первого же дня знакомства заметила, как вспыхнул и залился румянцем высокий, красивый парнишка. Ей доставляло большое удовольствие дразнить его намеками и вопросами на грани приличия. А он смотрел на нее, потеряв голову от желания, хотя и понимал, что она совершено недоступна. Это еще сильнее подстегивало стремление Артура овладеть ею! Она стала сниться ему в самых бесстыдных и зовущих позах, а после пробуждения Артур со стыдом замечал на своей постельной простыне результаты поллюции.

«Падение» состоялось в тот незабываемый день, когда вся семья Князевых вместе с несколькими супружескими парами из числа друзей отца отправилась на дачу Князевых. Была там и эта дама — пила много вина, беспрестанно хохотала, стараясь уединиться с Артуром. Он как завороженный смотрел на ее вздымающуюся под роскошным шелковым платьем грудь, на бледное лицо со смеющимися и влекущими к себе губами, избегая глядеть ей в глаза. В то время как все взрослые уселись беседовать о политике, она заявила, что ей это скучно: лучше они с Артуром пойдут собирать грибы! Муж ее только махнул на это заявление рукой — идите, мол, раз так решили.

Вот там, в лесу, и лишился Артур невинности. Дама — а ее звали Лариса Федоровна — сама набросилась на него, убедившись, что за ними никто не наблюдает, прижала к дереву и стала жадно целовать, одновременно залезая рукой в его брюки. Когда она нащупала и обхватила ладонью то, чем одарил Артура Господь, то удивленно охнула — и принялась медленно расстегивать его ширинку… (Теперь-то Артур улыбался, вспоминая, как старалась эта красавица не закричать на всю округу, как кусала его в плечо — а он неловко, неумело ласкал ее полные груди, тискал между ног за то самое, горячее и влажное, что трогал первый раз в жизни.)