Одновременно силы мексиканского спецназа при массированной поддержке американской авиации и бронетехники оцепили плато в пустыне рядом с городком Санта-Ана. Коротышка и его бойцы попытались скрыться через подземный туннель, который вел к сложной, разветвленной системе давно заброшенных старинных подземных серебряных шахт, с очень узкими ходами, пролезть через которые вооруженные спецназовцы, вероятно, не смогли бы. У входа в туннель, где только что скрылись все террористы, полиция обнаружила дрон, который те, видимо не смогли запустить вместе с остальными по какой-то технической причине. Судя по весу, он, как и другие дроны, был до отказа набит железными «мухами». Решение возникло само собой. Спецназовцы прикрепили к дрону взрывное устройство с таймером, сбросили его в туннель и надежно заблокировали вход несколькими огромными валунами. Вскоре где-то внизу раздался приглушенный взрыв. Никто из полицейских и солдат, оставшихся наверху, не могли и представить страшные душераздирающие сцены, происходившие в заблокированном туннеле. В кромешной темноте и удушающей тесноте террористы, ужаленные вырвавшимися на свободу «мухами», корчились, кричали от ужаса, кашляли кровью в скоротечной, но ужасной агонии. Возможно, эта сцена в исторической ретроспективе больше всего была схожа со средневековыми представлениями об адских мучениях. Вместе с мексиканцами, рядом с их окровавленными трупами, лежало бездыханное тело Харрисона. Последней картинкой, пронесшейся у него перед глазами перед смертью, были изумрудные пейзажи Новой Зеландии.

В то время, когда полиция и армия расправлялись на плато с бандой Коротышки, Дилан молча с опущенной головой сидел на скамейке в сквере напротив белого барочного собора Святой Анны. Непонятное интуитивное ощущение крайней опасности и даже возможного провала не покидало его сегодня с утра. Как только запуск дронов состоялся, пока бандиты шумно праздновали этот успех, Дилан шепнул Харрисону, что ему надо отойти сделать пару важных звонков, чтобы его никто не слышал. Он попросил приятеля прикрыть его в случае вопросов о том, куда он ушел. За пару часов, которые были у него в запасе, он пересек перевал и теперь просто прогуливался по улицам городка, не удаляясь далеко от собора. Если бы боевики бросились его искать, он ответил бы, что пришел сюда помолиться: он знал, что среди бандитов и наркоторговцев религия почему-то всегда была в чести. Дилан понял все, когда увидел полицейские вертолеты и машины, проносящиеся по центру Санта-Аны. Свой американский паспорт Дилан всегда носил с собой. Он решил, что в его положении безопаснее всего никуда не бежать, а в случае чего просто прикинуться случайным тинейджером-туристом, путешествующим по Мексике автостопом. Ведь ему было всего восемнадцать. Разумеется, его вполне могут и арестовать за «шалость» в Лас-Вегасе. Убийство им полицейских они не докажут. Дадут года три от силы, может быть, даже условно, и то лишь в случае, если ему сильно не подфартит. Дилан поднял голову и внимательно рассмотрел красивое мраморное распятие, висевшее над входом в собор. Неожиданно для себя подумал о том, что теоретически жить можно и совсем по-другому, нежели он жил до сих пор.

Марсианский Хаб, Долина Маринер, 18:30

Марсианский день, в течение которого астронавтам пришлось пережить череду страшных испытаний, клонился к красно-серому закату. Небо казалось удивительно чистым, без малейших вкраплений облаков из песка или неясного тумана. Четверо астронавтов стояли в скафандрах около входа в полуразрушенный и сильно занесенный песком Хаб. Было неясно, сохранила ли его структура герметичность, не произойдет ли в любой момент коллапса конструкции, цела ли техника и приборы, и прежде всего – жив ли Аарон, оставшийся в скафандре в спальном отсеке.

Елена и Кевин от страшной, нечеловеческой усталости едва стояли на ногах. В предыдущие шесть часов Елена совершила, казалось бы, невозможное. Впервые в жизни сев за штурвал такого сложнейшего транспортного средства как «Центурион», с отказавшими приборами навигации, ориентируясь только по карте и высоким стенам каньона, она осторожно, иногда двигаясь со скоростью пешехода, провела вездеход по невероятно сложной пересеченной поверхности Марса. Несколько раз с трудом ненадолго приходивший в сознание после тяжелой травмы мозга Кевин тихо, едва приоткрывая глаза, подсказывал Елене, как правильнее преодолеть очередную сложную яму или холмистое возвышение. Если бы они не успели вернуться до заката, то без навигации вполне могли бы проехать мимо Хаба, и тогда неизвестно, смогли бы они пережить в вездеходе еще одну ночь или нет. Но, к счастью, они успели. Дэвид и Ли, в свою очередь, пережидали бурю и странное землетрясение в жилом отсеке «Ориона», используя систему жизнеобеспечения, работавшую на резервных, не зависимых от двигателя аккумуляторах.

Никто из них с самого утра не выходил на связь с Землей и не имел понятия о том, что там происходит. Рабочая линия связи осталась в покинутом ими на целый день Хабе. Елена грустно пошутила, предложив, чтобы они застрелили ее за то, что она саботировала приказ президента о подрыве бомбы. Ведь формально никто, кроме нее, в этом ужасном неповиновении Центру не был виновен. Кевин уже лежал в «Центурионе» без сознания, а остальные находились далеко и никак не могли влиять на события. Капитан Роджерс ответил ей, что он скорее лично пристрелит директора NASA по возвращении на Землю, чем позволит, чтобы с ее головы упал хотя бы один волос.

Их самые мрачные опасения по поводу состояния Хаба, к счастью, не подтвердились. Роботы-строители в свое время проделали отличную работу. Несмотря на сильно помятый и перекошенный корпус, Хаб сохранил герметичность, а также исправно работавший шлюз и другую технику. Аарон был до предела напуган своим затянувшимся одиночеством в спальном отсеке, но оказался не только жив, но и встретил коллег серией колких, но не злых израильских шуток.

Собрав волю в кулак, с тяжелым сердцем и уже без физических сил астронавты вышли на связь с NASA. Они должны были публично объявить о провале своего задания.

Первое, что они увидели на экране, когда связь наладилась, было по-матерински доброе, улыбающееся лицо Мэри Остин. После громкого скандала, потрясшего за считаные часы космическое ведомство, в нем произошли значимые перестановки руководства. Директор был отстранен от дел, а ее избрали временным исполняющим его обязанности.

– Я так счастлива видеть всех вас снова! Господи, ребята, вы и не представляете себе, что сегодня в мире происходило. Когда вы вернетесь домой, узнаете все подробности. Я думаю, что через две недели и наша страна, и весь мир, куда вы вернетесь, будут уже другими.

– Простите, Мэри. Повторите, пожалуйста, еще раз. Через две недели?! По плану наша миссия рассчитана еще на шесть недель. Затем – две недели полета. Что вы имели в виду?

– Пока вас не было на связи, у нас тут изменилось очень многое. Пятнадцать минут назад президент Уокер официально объявил по всем каналам национального вещания, что он сегодня же уходит в добровольную отставку. Завтра на пост президента заступит вице-президент Джером Шульц. Он очень уважаемый и разумный человек, я давно с ним знакома. И я успела с ним буквально только что переговорить. Он не против досрочного окончания миссии, учитывая все экстраординарные обстоятельства. И я уверена, что он будет рад, узнав, что бомбу не взорвали.