– Да, – еле слышно, чуть громче шепота, ответила Марта.

– А в дом ваш она вошла по приглашению твоей матери?

– Да.

– Марта, я понимаю, быть может, вспоминать об этом нелегко, но, будь добра, расскажи все, что помнишь о ее визите.

Марта опустила глаза, уткнувшись взглядом в сложенные на коленях ладони.

– Ну, – начала она, оглянувшись назад, на родителей, – это и впрямь нелегко. Наверное, я, как и сказал отец… была больна… не в себе… и мало что ясно помню.

– Марта, – куда тверже заговорил Ансель, – смотри на меня. Речь не о твоем отце с матерью… речь о Боге и Дьяволе. О битве за твою душу. Ты должна говорить правду и только правду, иначе сама же отдашься во власть Сатаны. Если Абита вселила в тебя демонов, нам нужно об этом знать, иначе как же мы сможем тебя защитить?

Марта затряслась, задрожала всем телом.

– Я сильно хворала, и… и… – Осекшись, она ударилась в слезы. – Не знаю, как и почему, но когда я очнулась, она… – С этим Марта указала на Абиту, и в ее голосе зазвучали истерические нотки. – Она… она стояла рядом, совсем рядом со мной. Стояла, держа меня за руку, и тут я увидела множество… целую уйму ужасного!

– Что же ты видела? – с нетерпением спросил Ансель. – Расскажи нам, дитя мое!

– Темного… темного зверя с рогами! – вскрикнула Марта и зарыдала в голос. – Он стоял у нее за спиной и прикоснулся ко мне… через ее руку… и с тех пор я боюсь, что он живет здесь! – Прижав ладони к груди, девочка рухнула на колени. – Боюсь! Боюсь, что он вернется и потребует плату. Душу мою потребует. Пожалуйста, не пускайте его ко мне. Спасите, спасите меня от него… и от нее!

Ткнув пальцем в сторону Абиты, Марта умолкла.

– Довольно! – вскричал преподобный Картер. – Довольно! Это уж слишком. Ее мучил сильный жар, терзали кошмары, на том и делу конец!

Сара Картер, бросившись к Марте, обняла дочь.

– Все хорошо, дитя мое, тебе ничто не грозит. Никто тебе ничего дурного не сделает.

В зале заахали, завопили. Общее любопытство сменилось откровенным ужасом и враждебностью. Проклятья посыпались на Абиту со всех сторон – что уж там говорить об угрожающих взглядах! Сомнений не оставалось: если б не стража, ее сию же минуту выволокли бы наружу и забросали камнями… и, может, так оно было бы лучше.

Едва подумав об этом, Абита заметила, как Ансель заговорщически переглянулся с судьей. Судья Уотсон, поджав губы, кивнул и застучал по столу молотком.

– К порядку! Всем замолчать, и немедля!

Тем временем Ансель подтащил к креслу Марты второе.

– Матушка Картер, – заговорил он, – будьте любезны присесть.

Явно не понимая, к чему он клонит, Сара послушно села, обняла дочь и крепко прижала ее к себе.

– Матушка Картер, – продолжал Ансель, – вы пригласили Абиту в свой дом?

– Да, пригласила.

– С тем, чтоб она сотворила над вашей дочерью колдовство?

– Мать Абиты была знахаркой и научила ее приготовлению множества целебных снадобий. Ничего необычного в этом…

– Сара, простой вопрос. Ты пригласила Абиту сотворить над вашей дочерью колдовство?

– Нет. Она просто мазь Марте принесла. Просто мазь. Поймите же, положение было отчаянным. Мы боялись, что дочери грозит смерть. Я готова была…

– Марта, мать просила тебя никому не рассказывать о том, что Абита была у вас?

– Да, – опустив голову, не глядя на мать, подтвердила Марта.

Преподобный Картер вновь поднялся со скамьи.

– Не вижу причин для подобных вопросов.

– Преподобный Картер, – загремел судья, – сидите смирно и не нарушайте тишины, не то вас выведут из зала. Понятно?

Его преподобие сел.

– Матушка Картер, – продолжал Ансель, – похоже, у вас с Абитой немало общих секретов.

– Неправда.

– Неправда? Разве вы с Абитой после воскресных служб втайне от всех не обменивались какими-то неведомыми вещицами? Старательно завернутыми в салфетки либо спрятанными в корзинки?

– Нет! То есть, да, но ничего тайного в этом не было. Всего-навсего кое-какая еда. Она ведь…

– Не подстрекали ли вы с супругом Абиту к занятиям черной волшбой в священный день отдохновения?

– Что?! Нет! Разумеется, нет!

– Нет? Однако в церковных книгах отмечено, что преподобный Картер не единожды позволял Абите пропускать воскресные службы.

– Это правда, но причиной тому послужило ее нелегкое положение. Нужно же понимать, что…

– Не позволяли ли вы Абите торговать заговорами и снадобьями в этих самых стенах, в стенах дома Господня?

– Нет. Это я настрого запрещала.

– То есть, о том, что Абита приторговывает своим чародейством во время богослужений, вам было известно?

– Нет. Запретила я, как только об этом узнала.

– То есть, узнав о том, что Абита промышляет нечестивой волшбой, вы предпочли сохранить это в секрете?

– Н-нет, – запнувшись, пролепетала Сара. – Я в-вовсе не то говорю. Зачем выворачивать мои слова наизнанку?

– Подстрекали ли вы Абиту призвать в ваш дом Сатану?

– Нет!

Преподобный Картер снова вскочил со скамьи.

– Это возмутительно! Как смеешь ты задавать такие вопросы?!

Толпа взорвалась воплями, криками, требованиями немедля повесить и Абиту, и Сару.

Судья Уотсон застучал молотком. Стражники вмиг выдвинулись вперед, отгородив суд и всех, представших перед судом, от толпы.

– В заседании суда объявляется перерыв! – прокричал судья. – Всем, не участвующим в разбирательстве, приказываю немедля покинуть зал! Все вон, живо!

Приговора Абите пришлось ждать в одной из задних комнат дома собраний. У дверей, прислонясь к косяку, угрюмо глядя на нее, стояли двое стражников из отряда, приведенного мировым судьей.

Вскоре один из стражей, крепко сложенный, средних лет человек с морщинистым лицом в обрамлении клочковатой бородки, отзывавшийся на имя Гаррет, принялся беспокойно расхаживать из стороны в сторону.

– Угораздило же меня в это дело ввязаться! На этой неделе брат женится, праздник закатит из тех, каких лучше не пропускать. И вот, пока они там хлещут добрый отцовский сидр, мне – мне придется торчать здесь, за девкой этой приглядывать. Вот свезло, так свезло! – проворчал он, с досадой всплеснув руками. – И, что самое обидное, ехать-то Роберту полагалось: очередь ведь его, не моя!

– Да ладно тебе, – откликнулся второй стражник, чисто выбритый, стройный, довольно молодой парень по имени Джейкоб. – Вряд ли Роберт пошел да сунул ногу змее под нос нарочно, только затем, чтоб сюда не тащиться.