добавляло нежности, как и легкий макияж, подчеркнувший глубину глаз. Волосы я попросила оставить распущенными. Мы лишь завили локоны и чуть подсобрали пряди у лица.

— Бесподобно, — оценил Жасон.

— Спасибо тебе, — я обернулась к стилисту.

За тот месяц, что спешно шла подготовка к свадьбе, мы здорово помотали друг другу нервы, сражаясь за мой образ. Пару раз доходило до того, что мы прекращали общаться. Потом вспоминали, что времени в обрез, быстро мирились и все начиналось по новой.

— Это мне стоит тебя благодарить. Еще за то, что попросила за меня на отборе. Дала воплотить мою идею. Дала вдохновение, чтобы творить.

Расчувствовавшись, я всхлипнула, что уж никак не позволялось для лиа, но не могла сдержаться, устремившись к Жасу с объятиями.

— Ну-ну! Если поплывет макияж, я буду снова злиться и ругаться, — пригрозил он, явно смущенный, но все равно обнял в ответ.

— Диль, все почти готово, скоро начнем, — в комнату заглянули девочки. Равия и Кати прибыли во дворец неделю назад, чтобы поддержать меня. За это время я успела и их достать мандражем, истериками и волнением. Они стоически пережили все.

— Все еще не могу поверить, — призналась, опускаясь обратно в кресло, так как ноги не держали. Меня здорово потряхивало от напряженных нервов.

— Поверишь. Вот как его увидишь, так и поверишь, — девочки присели рядом, взяв за руки.

— Вы столько всего прошли, Диль, так что заслуживаете счастье.

Я повторяла эти слова, чтобы сосредоточиться хоть на чем-то, пока шла по коридорам дворца. Демид ждал меня у входа в храм императорского рода. Вдоль моего пути от дворца до него уже выстроились гости, чтобы поприветствовать и проводить на обряд. Внутрь допускались только самые близкие. Моя семья уже ждала у алтаря.

Вздохнув в последний раз, я кивнула лакеям, и те торжественно распахнули входные двери дворца, открывая меня сотням собравшихся. От самых ворот встречали радостными криками, пожеланиями счастья, любви, здоровья, детей, осыпали лепестками белоснежных лилий и роз.

Когда оставался последний поворот перед тем, как откроется выход к храму, я все же замерла на миг, а после шагнула навстречу тому, кто уже ждал меня.

Демид стоял возле входа в храм. Мне хватило одного только взгляда, чтобы разом стих шум толпы, чтобы сердце затрепетало, а на лице расцвела улыбка. Мой путь к нему, к нашей любви был неблизким. Но мы смогли преодолеть все.

Последние шаги, что нас разделяли, я прошла, не заметив, чтобы как можно скорее оказаться возле него.

— Любовь моя, от твоей красоты я замираю, а от света глаз — схожу с ума, — произносит он прежде, чем протянуть мне руку. Смущенная, не успеваю ответить, потому что мы уже ступаем под своды храма.

В ритуальном зале нас ждали. Мама с папой стояли, крепко держась за руки и с радостью глядя на меня. Эд пытался сохранить на лице серьезное выражение, но в глазах я видела блестящи слезы счастья. Кати и Равия тоже здесь. Улыбаются, провожая взглядом.

По другую сторону стояли Лера и Алексей, Колиас, лир Кондерс, а еще родители Демида. Да, они покинули мир живых, но храм позволял им ненадолго прийти сюда, чтобы разделить этот миг с сыном.

Мы подошли к алтарю, где ждал жрец. Наши руки переплели ритуальной лентой и начался обряд. Он отличался от тех, что проводили другие пары. Ведь мы с Демидом обретали невероятно сильную связь. Объединяли не только наши души, но и магию разделяли одну на двоих. Меня принимал его род, наделяя властью, признавая одной из них. Достойной.

— Ты — огонь моей души. Ты свет моей жизни. Я буду рядом, чтобы не дать упасть. Буду хранить твою улыбку и не позволю ей угаснуть. Я обещаю согревать тебя теплом любви и оберегать от невзгод. Я люблю тебя, Дилия, — слова Демида отзывались в самой глубине души. Они дарили уверенность — это тот, с кем я хочу разделить судьбу.

— Ты — мои крылья. Ты мое дыхание, без которого мне не жить. Я стану тебе поддержкой и светом, что озарит твой путь. Я приму тебя таким, какой есть. И отдам всю себя. Потому что мое сердце принадлежит тебе. Я люблю тебя, Демид, — говорю в ответ, не отрывая от него взгляда. В глазах друг друга мы читали куда большее, чем могли выразить словами.

Он взял меня за руку, чтобы сперва надеть обручальное кольцо, а после венок императрицы, признавая как равную. Единственную. Любимую.

— Отныне и навсегда объявляю вас мужем и женой, — торжественно закончил ритуал жрец, а после своды храма наполнились радостными аплодисментами. Нас уже спешили поздравить.

— Береги ее. И цени. В ответ она сделает тебя самым счастливым, — сказал мой отец, пожимая руку Демиду.

— Умейте услышать друг друга. И никогда не молчите о важном, — это уже мама крепко нас обнимает, пытаясь смахнуть проступившие слезы.

— Я надеялся сам защищать сестру, но теперь эту задачу я должен передать тебе. Но я буду следить, — мой суровый братик ничуть не смутился того, что его «соперник» вдвое выше и вообще император.

— Обещаю, что никому не дам Дилию в обиду, — ответил Демид с полной серьезностью, чем вызвал у меня новую улыбку.

— Цените каждый миг, что можете провести вместе. И не позволяйте глупым обидам вас разлучить, — к нам приблизились духи родителей Демида. Их пожелание скорее из опыта собственных ошибок, потому мы оба приняли его с благодарностью и пониманием.

— Детишек побольше! Чтоб все здоровенькие родились, умные, как отец и добрые, как мама, — это уже Равия и Кати.

— А для детишек ночек вам подольше и пожарче, — от открытого намека лира Кондерса я смутилась, за что он поймал укоризненный взгляд Демида, но главу безопасности явно не проняло.

Когда мы покинули храм, нас вновь встретили оглушительные овации. На этот раз тех, кто оставался снаружи. Под радостный рев толпы мы вернулись во дворец, где ждали остальные гости, и начался пир.

Наш танец вновь на грани. Мы беззастенчиво открывали друг другу все чувства, позволяли заглянуть в самые дальние уголки души, потому что отныне мы одно целое. Одно на двоих.

***

— Устала? — спросил Демид, когда мы покинули праздничный зал, переместившись в покои. Он волнующе провел рукой вдоль моего плеча, вызывая сотню мурашек.

— Устала ждать момента, когда смогу к тебе прикоснуться. Без лишних глаз. Чтобы ты — только мой, — отвечаю, развернувшись к нему.

Дальше слова излишни. Остались только чувства, возносящие нас на вершину наслаждения. Наше единение сводило с ума, заставляя задыхаться от избытка обостренных эмоций. Я не