Он тяжело дышал, с шумом втягивал воздух ртом при каждом вдохе, и Никита воспользовался этим, чтобы продолжить свою речь, словно его и не прерывали:

— Давай не будем переходить на личности. Благодарить тебя мне особо не за что. Помнишь ту историю с конфискацией телефонов на таможне?

— Ты что, предъяву мне выставляешь? — Лицо Чечеткина вспыхнуло надеждой. — Да это не я! Ментура, ломом подпоясанная, совсем оборзела, мать ее. И потом, трубки-то вернули!

— Но осадок остался, — в тон ему ответил Никита. — А эта история с ЕГАИС[12]? Я тебе говорил, что могу сделать ЕГАИС? Не-ет, ребята из гэбухи захотели сами, «Атласу» своему поручили, и вот смотри: вся страна на ушах стоит, люди клопомором травятся, в винных отделах — как при Лигачеве, а где ЕГАИС?

— Ну, тут ты сам виноват, — отдуваясь, ответил Чечеткин. — Я тебе говорил, откат нужен, а ты…

— Интересное кино! — засмеялся Никита. — Я систему делаю, и с меня же откат?

— А у нас иначе нельзя, сам знаешь.

— Давай оставим это. Никаких предъяв я выставлять не собираюсь. — Никита поморщился. — И откуда из патриотов прет эта уголовная лексика, хотел бы я понять? Ладно, речь не о том. Короче, забудь про свои транши, у тебя бабла и так — лопатой не перекидать. Вали отсюда, пока не поздно. Тебе, конечно, виднее, но я на твоем месте выбрал бы Сейшелы. Во-первых, климат хороший, во-вторых, выдачи нет. Знаешь, какой у них лозунг? «Наша страна — это мы сами». Богатых там любят. Ну и к таким, как ты, отношение терпимое, не то что здесь.

— Это ты о чем? — насторожился Чечеткин.

— Сам знаешь. Можешь прихватить с собой своего хахаля.

Целую минуту Чечеткин сидел молча, пытаясь это осмыслить. Его лицо приняло синеватый оттенок.

— Это… эта… б… — выдавил он из себя наконец. — И где вас черт вместе свел? Надо было сразу ее замочить…

— Неправильный ответ, — жестко прервал его Никита. — Она тебе сочувствовала с самого начала. У нее и в мыслях не было тебя сдавать.

— А я на ее сочувствие клал с прибором! Тебе-то она все выложила, курва!

— Опять ошибаешься. Мне стоило немыслимых трудов добиться от нее правды. Она просила за тебя. Да если бы не она, не стал бы я напрягаться, слил бы инфу Голощапову втемную, и был бы ты уже на том свете. Она взяла с меня слово тебя не трогать. Так что повторяю в последний раз: рви когти, Валерий Иваныч. Мне-то плевать, уедешь ты или останешься, но запомни, если в ближайшие лет пятьдесят она пожалуется мне хоть на сломанный ноготь, если с ее собачкой, не дай бог, что-нибудь случится…

— Что за собачка? — прохрипел Чечеткин.

— А она, между прочим, говорила, что ты плохо учил матчасть, — засмеялся Никита. — У нее собачка есть. Маленькая такая. Она в этой собачке души не чает. Вот она и говорит: если бы ты чем-нибудь пригрозил ее псу, она молчала бы до гроба, хотя и так, без всяких угроз, не собиралась тебя закладывать. Итак, повторяю: моли Бога, чтобы с этой собачкой ничего плохого не случилось, иначе ты покойник. Голощапов тебя и на Сейшелах найдет. Все, разговор окончен.

Чечеткин начал тяжело подниматься с кресла. Ему это никак не удавалось, тяжелое комфортное кресло для посетителей оказалось слишком глубоким. Теперь он хватал воздух ртом, как рыба, вытащенная из воды, и Никита даже испугался, как бы его не хватил удар прямо в кабинете.

— Отдышись, — бросил он сквозь зубы. — На вот, воды еще выпей. А может, «Скорую» вызвать?

— Иди ты на… — Чечеткин уже не хрипел, а сипел еле слышно.

Никита вызвал охранников.

— Проводите Валерия Ивановича до машины, — попросил он, — ему нехорошо.

Два здоровенных лба-охранника послушно подхватили Чечеткина под микитки и подняли с кресла. Он пытался дернуть локтем, но сил уже не было.

— Светлана Андреевна, — вызвал Никита секретаршу через интерком, — запишите себе, пожалуйста, чтобы сменили кресло для посетителей у меня в кабинете.

Напоследок он еще раз встретился взглядом с полными ненависти глазами Чечеткина, обернувшегося на пороге. А потом дверь закрылась.

Выйдя в приемную, Никита обнаружил, что его дожидается Даня Ямпольский.

— Светлана Андреевна, — приветливо обратился Никита к своей немолодой, солидной и надежной, как скала, секретарше, — вы свободны. Пятница, слава богу, давайте закроемся пораньше.

Светлана Андреевна перевела взгляд со своего начальника на системного администратора, оценила ситуацию правильно и, вежливо попрощавшись, ушла. Оставшись вдвоем, два друга обнялись и принялись отплясывать джигу.

— Я бы сказал, это был технический нокаут, — радостно хохоча, проговорил Даня. — Сколько раундов он продержался?

— На Голощапове сломался. Мы все рассчитали, как в аптеке. — Никита хлопнул друга по спине. — Слушай, давай ко мне, а? Я должен сказать Нине.

— Ее зовут Ниной? — спросил Даня. — Ты мне не говорил. Ладно, поехали к тебе.

Они поехали каждый на своей машине. Никита по телефону предупредил Нину, что приедет с другом. Он так привык к лаю Кузи, встречающего его появление за дверью, что забыл предупредить Даню.

— Собака? — изумился Даня. — Откуда у тебя собака? Ты же не любишь собак.

— Устаревшие сведения, — бросил через плечо Никита, поворачивая ключ в замке. — Это ее собака, и я без этой собаки уже жизни себе не мыслю. Привет, Кузьма.

Кузя деловито обнюхал незнакомого.

— Кузя, сидеть! — строго приказала Нина. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, меня зовут Даниил. Просто Даня. Я не кусаюсь.

— А это Кузя. Он тоже не кусается.

— Рекомендую, — представил друга Никита. — Даня Ямпольский. Компьютерный гений, отъявленный авантюрист и благородный жулик. Мой лучший друг.

— Чего это я жулик? — обиделся Даня.

— Да просто ка-а-анкретный пацан, — отшутился Никита. — Мастер исполнения блатных песен. Мы с ним покончили! — не выдержал он. — Все, нет больше Чечеткина!

— Что вы с ним сделали? — ошеломленно заморгала Нина.

— Да жив он, жив! Представляешь, — Никита повернулся к Дане, — Нина до сих пор жалеет этого мерзавца.

— Между прочим, я тоже не знаю, что там у вас произошло, — охладил его пыл Даня. — Я видел только результат. Чечеткина вывели из кабинета под белы ручки двое наших охранников, — возбужденно принялся выкладывать он Нине, блестя озорными зелеными глазами. — Точнее будет сказать, вынесли. Сам он идти не мог. Я квалифицировал положение как технический нокаут. Но в кабинете меня не было, так что, считайте, мы с вами на равных. Давай, старик, полный отчет по репликам. Ты запись не догадался включить?