На этот раз Николай встретил ее приветливо, провел в светлый просторный кабинет, украшенный макетами театральных декораций. Нина выложила перед ним эскизы.

— Это что же, — спросил он, перебирая листы, — Эдгар у меня будет одет, как Чингачгук Большой Змей?

— Не совсем, — смутилась Нина. — Я уберу бахрому, если вам не нравится.

— Ни в коем случае! А из чего мы будем шить всю эту красоту?

— Из замши.

Он присвистнул.

— И во что нам это встанет?

— Можно взять искусственную замшу, — торопливо пояснила Нина. — Она недорогая, легко стирается, красится в любые цвета…

— Нет уж, дудки! — Черные цыганские глаза блеснули пленительным лукавством. — Будем делать глазетовый с кистями!

— Значит, натуральную? — счастливо вздохнула Нина. — А у вас есть пошивочные мастерские?

— Есть. У нас в Греции все есть.

— Женские костюмы я сошью сама, — сказала Нина. — Тут только первый акт…

— Ничего, я уже вижу, как из этого платья вылезают доспехи Жанны д’Арк. — Галынин еще раз перебрал все рисунки. — А это что?

В руках у Нины оставался еще один лист в полупрозрачной пластиковой папке.

— Это я хотела вам показать… Вдруг вас заинтересует…

Нина придумала костюм-декорацию. Платье-грон. Парчовый наряд, украшенный каменьями, такой тяжелый, что он должен был стоять сам, не падая. Над ним закреплялась пустая корона. Любой мог свободно «войти» в этот королевский наряд, как на пляже люди фотографируются, просуну в голову в прорезь на картинке с телом атлета или красавицы.

— Это колоссально! — воскликнул Николай, оценив находку. — Только я убрал бы корону — это слишком нарочито — и добавил бы цепь с орденом на грудь.

— Хорошо, — кивнула она, улыбаясь. — Тогда придется взять не парчу, а бархат. Цепь будет смотреться рельефнее.

— Мне кажется, бархат лучше, — примирительно заметил Галынин. — А то слишком похоже на шаляпинский костюм Бориса Годунова. А нельзя ли приделать рукава? Чтобы руки можно было всунуть?

— Конечно, можно, но будет похоже на смирительную рубашку, — предупредила Нина.

— Вот именно! Это же колоссально! Может, не до всех дойдет, но кое-кто обязательно поймет, что власть сковывает. У меня этот костюмчик будут примерять все: Корнуолл, Эдмунд, Освальд, Шут…

— Хорошо, я переделаю и покажу вам.

— Так договорчик, стало быть, подписать? — спросил Николай злодейским голосом Гавриила Степановича из булгаковского «Театрального романа».

— Пусть меня потом хоть расказнят, но выдам вам пятьсот рублей, — в тон ему ответила Нина. — Мне главное установить график примерок.

— Непременно. Между прочим, я хочу это поставить.

— Что? — не поняла Нина.

— То, что мы с вами сейчас цитировали. «Театральный роман». Вот разберусь с Лиром… Вас это интересует?

— Очень. Я обожаю моду 20—30-х годов. Или вы опять хотите вневременной спектакль?

— Наоборот, совершенно стилизованный! — засмеялся Николай.

— Тогда считайте, что костюмер у вас есть.

Ей выдали аванс, она показала эскизы актерам и сняла мерку с каждого. Составили график примерок, потом еще пришлось долго сидеть в бухгалтерии и оформлять заказ на материалы. Нине дали адрес пошивочной мастерской, она позвонила туда и договорилась, что придет на следующий день отбирать образцы. Впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему счастливой. У нее была работа. Настоящая работа.

У Никиты тоже работы было полно, но никакой радости он не ощущал. С самого утра пришел начальник отдела продаж сотовых телефонов с известием о том, что продажи упали. Его сменил начальник отдела маркетинга с новостью о том, что «Нокия» предлагает большую партию устаревших моделей со скидкой.

— Вы договоритесь между собой, — посоветовал Никита. — Если найдете, кому сбывать, тогда почему бы не купить, раз уступают? Давайте отложим это на завтра. А еще лучше — на послезавтра. Устроим совещание, проведем мозговой штурм. Может, пустим как «первый сотовый вашему ребенку»? Или обмозгуйте идею с реэкспортом.

Еще какие-то досадные мелочи сыпались на него со всех сторон. Он обожал эту работу. Решал проблемы, находил кредиты, партнеров, контрагентов, подписывал контракты. Увы, в этот день ему хотелось поскорее расправиться с мелочовкой и заняться главным, но мелочовка не иссякала. Нашли помещение для представительства в новом районе: он должен взглянуть и одобрить. Пора продлять договор на аренду вышек на Украине, а партнеры «задирают» цену. Надо согласовать с двумя крупнейшими конкурирующими компаниями единые расценки на входящие звонки со стационарных телефонов. Действовать надо быстро, но все тянут время, никто не хочет сделать первый шаг.

А тут еще подвалил Рымарев. Мрачный, как туча.

— Почему вы мне не сказали, что ваша краля в тюрьме сидела?

— Потому что это вас не касается, Геннадий Борисович. Я вам вчера сказал: оставьте ее в покое.

— Никита Игоревич, я не могу работать вслепую. Я должен быть в курсе всех дел.

— Это — мое личное дело, — холодно отчеканил Никита. — Не нравится — дверь вон там, — повторил он Нинину формулу.

Впервые в жизни он увидел, как Рымарев опешил.

— Вы меня увольняете? — проговорил начальник охраны хриплым, потрясенным полушепотом.

— Мне бы этого очень не хотелось, — честно признался Никита, — но, если вы будете вмешиваться в мою частную жизнь, нам придется расстаться. Ну раз в жизни поверьте на слово: мне эта женщина ничем не угрожает. Сидела она не в тюрьме, а в СИЗО, почувствуйте разницу. Ее судили и оправдали.

— «За недоказанностью», — презрительно бросил Рымарев.

— Раз с меня этого довольно, значит, и вам придется этим удовольствоваться, — возразил Никита.

Но Рымарева не так-то легко было сбить с занятых позиций.

— Кто подбросил ей наркоту? Ладно, я верю, что это не ее дурь. Но если ей подбросили, значит, у нее мощные враги. А раз она живет у вас, они станут вашими врагами.

— Геннадий Борисыч, она уже сама справилась с ситуацией. А вот для вас у меня есть задание. Запишите, пожалуйста. В московском женском изоляторе номер шесть сидит женщина, Валентина Степановна Телепнева. Тоже по ложному обвинению. И, кстати, посадил ее Чечеткин. Я хочу, чтобы она вышла. Сможете?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Рымарев.

— Буду вам очень признателен, — делано улыбнулся Никита. — И еще одно. Есть некто Соломахин… — Никита заглянул в сделанную заранее распечатку, — Владлен Семенович. Адвокат юридической конторы номер два города Наро-Фоминска Московской области. Ну, это «крыша», — пробормотал он рассеянно. — Так вот, Соломахин Владлен Семенович должен сесть на ее место. Ну, не в женский изолятор, конечно, но, в общем, на нары, раз он из города Наро-Фоминска. Вот объективка.